— Да что вы извиняетесь, — воскликнула я, снимая гитару с плеча. — Это я пришла и сбила всех с толку, — чувствуя, как краснею от душащего стыда, я ушла в тень от света ламп. — Простите. Надеюсь, без обид? Я уже ухожу, — я засунула басуху в чехол и надела обувь под пристальными взглядами всей студии.
Я старалась больше не смотреть ни на кого: ни на Леонида Федоровича, ни на настоящую модель, ни на девчонок, ни на Родиона. Уйти, свалить поскорей!
— Я пойду переодеваться. Вы закончили «пробы», приступаем к фотосессии? — девушка посмотрела на меня через изящное плечо, осуждающе покачала головой и отвернулась.
Катитесь вы все к чёрту, подумала я, вылетая за дверь без прощальных слов.
— Майя, подожди! — Эми рванула за мной.
И совершенно зря, потому что я её отчихвостила по первое число. Она не была виновата, я сама сглупила, но кто остудил бы меня в тот миг? Той модельке, Нелли, тоже досталось, она узнала много интересных аспектов своей профессии и перспективы карьеры.
Я разозлилась и сорвала им съёмку. Бас-гитару они не получили, а с Эми мы разругались в пух и прах, словно и не дружили десять лет.
После всей этой кутерьмы я чувствовала себя отвратно. Опозорилась, поругалась с лучшей подругой, лишилась проходки на хорошую группу. Это, конечно, мелочи, сама куплю билет, но теперь я не знала, когда мы помиримся, моё упрямство и гордость меня порой выбешивали. Да, ещё две невыносимые черты моего прекрасного характера.
День получился приятный, не то слово.
Сегодня в электронном ящике меня ждало неожиданное письмо. Оно меня конкретно встряхнуло и переворотило все, что можно, а что нельзя — вытряхнуло и переворотило ещё сильнее. Наверное, с этого момента и началось начало конца. Или очень этому способствовало. Но по порядку.
Писал мне Леонид Федорович, тот самый фотограф, которого я обманула, сказав, что я — модель, которую они ждут. Правда, перед этим я обманула сама себя, так как знать не знала, что зайду не туда. Почему не уточнила у Эми этаж? Почему решила, что третий? Кто же знал, что у них одинаковая нумерация.
Итак, в письме он извинялся, что всё так получилось, сказал, что это не смертельно, все мы люди, поэтому нам свойственно ошибаться и совершать глупости. Жаль только, некоторые делают это чаще.
Он просил не расстраиваться, так как видел, что я огорчилась (на лице крупным шрифтом). Ни он, ни Родион, ни Карина (видимо та штучка-моделька) не в обиде и отнеслись с пониманием. Признаться, как бы ни хорохорилась снаружи, внутри я переживала, как они восприняли всё это, и упоминание, что никто не рассердился, успокоило. Всё-таки моя оплошность чуть не сорвала им работу.
