Автор «Разговора» вставляет пояснения (Д35.29-Р35), в которых текст диалогов действительно нуждается, иногда в форме «реплики в сторону» (Р37—38), иногда вводя повествовательные обороты, иногда раскрывая то, что у автора диалогов лишь схематично намечено. Некоторые слова заменены им на более точные и расхожие синонимы. Автор высказывает практические советы по применению того или иного аргумента (Р144—147), снабжает их историческими примерами (Р136-137), связывает ответ с первоначальным вопросом (как с вопросом о иудеях), иногда развивает аргументы, как, например о тварности или нетварности Слова Божия.
Из сопоставления этих памятников легко сделать вывод, что диалоги — это рабочие черновые заметки, адресованные узкому кругу людей, в то время как «Разговор» — их художественная обработка, предназначенная для широкого читателя. По-видимому, «Разговор» представляет собой позднюю редакцию черновых записей диалогов Абу Курры, произведённую Сисинием Грамматиком, возможно, одним из учеников Феодора, как предположил Khoury[60]. Эту точку зрения высказали также Guterbock[61] и Eichner[62], указывая на те ошибки в «Разговоре», которые, по их мнению, не мог допустить Дамаскин.
Относительно авторства самих диалогов тоже возникали вопросы. Lamoreaux указывает, что лишь в одной рукописи диалоги 35-38 атрибутируются Феодору, во всех же остальных они фигурируют анонимно, и на этом основании считает, что эти диалоги не принадлежат Абу Курре[63]. Однако, на наш взгляд, в этом случае скептицизм не имеет достаточных оснований: стиль аргументации харранского епископа очевиден в этих диалогах и никаких внутренних доказательств исходя из содержания либо формы текста Lamoreaux не приводит.
Следует сделать ещё одно замечание. Khoury и Glei включают в собрание противомусульманских сочинений Абу Курры 3-й диалог из PG, хотя он, очевидно, происходит с безбожником, а не мусульманином: первый вопрос который тот задаёт, это просьба доказать, что Бог существует. Конечно, некоторые дальнейшие вопросы могли бы естественно звучать и в устах мусульман, но, тем не менее, собеседник харранского епископа именно атеист, поэтому аргументация Феодора имеет другую специфику и для представления о полемике Абу Курры с исламом это сочинение ничего не даёт. По этой причине мы не включили его перевод в представленную ниже подборку.
Феодор Абу Курра в живых диалогах сталкивался с необходимостью приспособить христианскую веру к уровню понимания собеседника. Поэтому он обращается к основному инструментарию формирующегося в его время мусульманского богословия — калама.
