— Вот гадость! И почему мальчишки так трясутся над каждым окурком. Правда, Леон молодец, говорит, что сигара вредит легким, а значит, мешает бегать. Где, кстати, мой мальчик? — Ламарка стала нервничать, она чувствовала, что ее паренек попал в беду, а она ничем не может помочь.
Леону и в самом деле не повезло, поначалу дверь оказалось закрытой, но, имея навык воришки, он сумел отворить ее простой булавкой. Затем ребенок пробрался к мотору и, нащупав углубление, заложил взрывчатку. Леон опять не пофартило. Дверь снова успели прикрыть, затем возле нее некоторое время простоял громила.
Мальчик, когда он отошел, снова сумел открыть и тихонько плавным движением карманника захлопнуть ее. Но при этом потерял скорость, короче говоря, прогнанный детьми верзила стоял у входа. Тут Леона охватило лихачество, он разбежался, ударил массивного охранника ногами в спину, рассчитывая сбить. Но переоценил свои силы, массы худого ребенка не хватило повергнуть полутора центнеровую тушу, а в бронежилете он и вовсе ничего не почувствовал. Отлетев, мальчик ударился о железную ступеньку затылком, в голове зазвенело, а спустя секунду, на него обрушилась скала из мышц и жира.
— Ах, ты крысеныш! Убью!
Громила избивал ребенка, мощным ударом сломал челюсть, подбил оба глаза, расквасил всмятку нос. Затем вывернув руки истерзанному мальчику поволок на улицу.
— Я хулигана поймал. — Заорал он, увидев выходящего из дверей аббата. — Он хотел меня убить.
Глянув на избитого ребенка, служитель рассмеялся.
— Этот воробей такого здоровяку как ты? По-моему, он уже достаточно наказан, можешь отпустить его.
— Так он ударил меня, сзади вылетев с лестницы, а туда шантрапе появляться категорически запрещено.
— Вот как! Ты его обыщи, может, стащил чего-нибудь.
Громила, очень грубо, оставляя синяки, ощупал мальчишку, заглянул в пустую сумку.
— Вроде бы не успел!
Вой в ответ:
— Ну что ж, его счастье, а то бы повесили, но попытка совершить кражу тоже серьезный грех, поэтому наложим на него епитимию.
— Так, чтобы не мог стоять на ногах.
Ребенка поволокли в зал наказания. Протащили по мрачным коридорам, наконец, он оказался перед резными дверьми, где были изображены черти. Оттуда слышались стоны.
— Вот бесенок, что тебя ждет! — Сказал аббат.
Трое палачей, шестеро подростков-монахов пороли девушек-послушниц, за мелкий проступок, причем, судя по многочисленным шрамам, покрывавшим их нежные тела, экзекуция проводилась не первый раз.
