Она продолжает хихикать, и я не могу перестать улыбаться, глядя на неё. Она светится изнутри, и только я это вижу. Здесь, в этом мире, это свечение тусклое и слабое, потому что в Рейвен нет магии. Но я вижу правду, незаметную простому глазу. Рейвен сияет ярко.
— Ну, правда же, — она пожимает плечами. — А если серьёзно, кто он?
Делаю глубокий вдох. Веселье как рукой сняло, и ядовитая реальность вновь скручивает мой желудок.
— Его зовут Ревелн, — ровно говорю я, уже без смеха. — Он ненавидит меня, и угрозы его — не пустой звук. Он собирается конкретно подпортить моё пребывание здесь.
— Почему? — она садится, разглядывая моё лицо.
— Потому что я заслужила это.
— Да перестань. Ничего не заслужила!
— Я убила его брата.
Она молчит несколько бесконечно долгих мгновений, глядя на меня. Внимательно вглядываясь.
— Как? Типа в автокатастрофе?
— Нет, — сажусь, разворачиваясь к ней спиной. — Типа я вонзила кинжал ему в грудь и смотрела, как жизнь покидает его тело.
Мне не хватало духу взглянуть на её реакцию. Возненавидит ли она меня, как все они, когда поймёт, какая я на самом деле? Испугается? Она знала, что я сделала что-то ужасное, за что была изгнана из мира фейри, но я никогда не рассказывала ей что именно. Не могла.
Я не хотела, чтобы Рейвен начала смотреть на меня иначе, узнав, что её единственная подруга — убийца.
— Я не понимаю, — шепчет она.
— Это долгая история, ладно? — встав с кровати, я подхожу к окну и смотрю на мир, которого лишилась в тот день.
— Как давно? Сколько тебе тогда было? Сколько было ему? — она пытается уложить это в своей голове. Но правда в том, что «как» и «почему» не имеют значения. Неважно, заслуживал ли он это.
Важно то, что я это сделала.
Своими руками оборвала чью-то жизнь.
— Больше десяти лет назад. Мне было шестнадцать. А ему тридцать девять — то есть по меркам фейри уже взрослый, но всё же очень молодой парень.
— Он был плохим человеком?
— Да, плохим фейри. Но убила я его не поэтому.
— А почему тогда?
— Потому что у меня не было выбора.
Рев
Остаток пробежки я несусь сломя голову. И не останавливаюсь, пока лёгкие не начинают гореть, ноги — ныть, а голова — пульсировать. В какой-то момент ближе к концу пробежки я потерял Рука. Теперь стою у ступенек у входа в поместье, опираясь ладонями о колени, и тяжело дышу.
— Блин, Рев, — Бриэлль спрыгивает со ступенек ко мне. — А я-то гадала, куда вы пропали. Выглядишь так, будто измучил себя ещё до начала испытаний.
Её смех звонкий, как колокольчик. Лёгкий. Раздражающий.
