- Да вы кушайте на здоровье, - торопливо влезла я, - у меня еще есть! Отрезать вам?
- Заткнись, - скомандовал главный, - и отдай нам ключ.
- Ка-ка… - у меня от неожиданности голос даже пропал, пришлось прокашляться, - какой ключ? От квартиры?
- Где деньги лежат, - заржал главный, потом резко наклонился ко мне, дохнул давно не чищенной пастью, - ты не строй из себя дуру наивную. Ты знаешь, какой.
- Не знаю.
Мне стало мерзко от его душной близости, от запаха, от взгляда глумливого, намертво застрявшего в вырезе моего халата. Все это, вкупе с тем, что я вообще не понимала, о чем он спрашивает, добавляло ужаса в ситуацию.
- Знаешь, коза, - он неожиданно провел пальцами по моей щеке, перехватил руку, которой я хотела отмахнуться от него, больно сжал, заставив вскрикнуть. И продолжил трогать меня! По шее – вниз, к груди, дергая ворот халата. – Не дергайся!
- Не знаю! Отпустите!
Я запаниковала еще больше, понимая, что не смогу сопротивляться. Если я думала, что до этого боялась, то испытываемое мною сейчас чувство вообще никакому описанию не поддавалось!
Меня никогда так не унижали, не обижали! Да я даже представить не могла… Тогда, на приеме, услышав гадости от старых приятелей отца, мне стало плохо до тошноты.
А сейчас…
А самый ужас был в том, что второй бандит, Цепа, стоял у окна и продолжал жрать пирог! Как будто ничего не происходило! Рассматривал с интересом и удовольствием, совмещал приятное с полезным!
Я перестала дергаться, понимая, что так добьюсь только того, что меня ударят. Изобьют. Хотя, то, что явно планировал сделать этот подонок… После этого лучше пусть убьет.
- Послушайте, послушайте, - торопливо зашептала я, пытаясь отвлечь подонка, - я не понимаю, о чем вы, я правда не понимаю…
- Понимаешь ты все, - он отбросил мою нелепо сопротивляющуюся руку и рванул ворот в разные стороны, обнажая грудь, - сучка гладкая… Мы с тобой сейчас поиграем, а потом ты нам сама все расскажешь. Если не захочешь повторения…
Я вскрикнула, и тут же грубая ладонь закрыла рот, Цепа, доев пирог, заржал:
- Ты не увлекись, а то она и сказать ничего не сможет!
- Сможет… - кряхтел мерзавец, опрокидывая меня на диван, - она сейчас долго говорить будет!
Я бешено отбивалась ногами и руками, совершенно потеряв контроль и уже понимая, что это не поможет. И плевать. Я не смогу просто подчиниться, пусть сразу по голове бьет. И убивает.
Слезы заливали глаза, мерзкие руки елозили по голой груди, отвратительный запах забивал ноздри. Я понимала, что меня сейчас опять стошнит. И надо всем этим безумием раздавалось чавканье Цепы, прихватившего еще один кусок пирога…
