При этом Кирилл не гнушался радостями жизни совершенно. Постоянно вокруг него прыгала вязанка непонятных девиц, постоянно по вечерам пятницы он ездил развлекаться в какие-нибудь клубы… То есть, вел вполне обычную жизнь обеспеченного мужчины.
Это не мешало преуспевать в бизнесе, держать на плаву то, что создал отец.
Он ведь совсем неглупый, мой братик.
Как же так произошло? Как так случилось?
Я всю голову сломала, пытаясь найти ответ на этот вопрос. Ругательски ругала себя за то, что мало с ним общалась, поглощенная своим, никому не нужным, творчеством, своей богемной жизнью. Переписка и еженедельный созвон по скайпу не способствовали сближению.
Вот теперь и получила по полной программе за свой эгоцентризм…
Брат непонятно где, непонятно кто с ним рядом… А вдруг его бьют? Вдруг мучают? Из-за меня? Из-за моей глупости?
Стало зябко, болезненно как-то, и я поторопилась в ванную, чтоб смыть с себя весь кошмар сегодняшнего дня.
Съемная квартира, которую я нашла не без помощи Варвары Петровны, была бедненькой, но чистенькой. А больше мне ничего и не требовалось.
Хотелось в душ, а потом просто лечь и забыться. Отключить мозг хоть на какое-то время.
Встав под теплую воду, я попыталась расслабиться. Варвара Петровна меня сегодня все же немного успокоила.
Господи, эта женщина – словно бальзам. Ее к ранам можно прикладывать!
Я вспомнила, как она приняла меня, растерянную и обескураженную отказом господина Розгина, как напоила чаем с малиновым вареньем, поворчала, что мальчишка много о себе возомнил. Выслушала мою отчаянную просьбу не сообщать Розгину о том, что я жаловалась, не вмешивать его больше.
Улыбнулась, похлопала по руке, заявив, что все будет хорошо. Обязательно.
Дала с собой на вечер вкуснейшего яблочного пирога и оплатила такси до дома.
Я прислонилась к кафельной плитке лбом и неожиданно заплакала.
Горько, до истерики и судорожных всхлипываний.
Не знаю, что оплакивала. То ли свою жизнь беззаботную, то ли судьбу брата, то ли душевную щедрость одного постороннего человека и чёрствость и равнодушие другого.
А, может, все вместе.
Потом закрутила вентиль, натянула прямо на голое тело шелковый халат, остаток прежней роскоши, посмотрела на себя в зеркало. Уже спокойно.
Нет, мне не приходили в голову банальности о том, что подумаю обо всем завтра, я никогда не любила Скарлетт.
Просто как-то стало легче.
Выхода не виделось никакого из ситуации, кроме как уехать. Бросить все и уехать.
Варвара Петровна могла помочь и здесь. Она обмолвилась, что у ее знакомого есть школа искусств в другом городе, и он давно ее туда приглашает. Обещает жилье и достойную оплату. Чем не вариант?
