— Comment pouvez-vous! il est pas bien frère.(фр. как можно неприлично это, братец.)
Владимир знал, что если Татьяна перешла на французский, значит, пытается увернуться от разговора.
«Так тому и быть, — подумал Захаров. — Главное, смирилась с мыслью о том, что Езерзкий её жених, а там пусть всё идёт своим чередом».
Вскоре у Татьяны день рождения, и он рассчитывал встретить его в столице.
— Я вижу, твоя нога уже оправилась, когда можем отправляться в путь?
Глаза Татьяны загорелись, она хотела как можно скорее уехать отсюда, чтобы стереть из памяти все грустные воспоминания и начать жизнь с чистого листа.
— Может, через неделю? Тогда и щека заживет? Не могу же я предстать перед женихом в таком виде!
— Опять язвишь, моя милая, — пожурил сестру Владимир, но не смог сдержать улыбки.
— Я говорю вполне искренне, мне очень хочется в Петербург! — Она улыбнулась брату, хотя далось ей это с большим трудом.
— Est-il possible?(фр. Неужели)? — недоверчиво спросил Захаров, сверля сестру взглядом.
— Oui, il est! (фр. Да это так!), — также резко ответила Татьяна. Её сильно обидел тон брата.
— Heureux de l'entendre! (фр. Рад это слышать!), — ответил Владимир, чувствуя, как между ними возникает пропасть. Сестра так и не простила ему проигрыш, оттого и держит на него обиду, но он был уверен, что со временем Татьяна простит. Ведь не могла же она порвать ту связь, которая была меж ними!
— Maintenant, vous pouvez me laisser, je veux être seul?(фр. Теперь ты можешь оставить меня, я хочу побыть одна?) — резко спросила Татьяна.
— Il était agréable de rester!(фр. Конечно, приятно оставаться!)
Выходя, Владимир громко хлопнул дверью.
Отложив вышивание, Тата закрыла лицо руками. Отчего весь мир, к которому она так привыкла, рушится у неё на глазах? Почему она не может наладить отношения с единственно близким человеком?
Они с Владимиром часто устраивали проказы и отнюдь не он был главным. Таня с её неугомонным нравом часто была лидером во всех их детских забавах. И даже разница в пять лет не была им преградой!
А теперь, теперь они будто чужие друг другу.
Татьяна чувствовала, что если она сама не сделает первый шаг, то тот маленький фитиль что остался, и вовсе погаснет.
Но пойти на уступку первой было так тяжело. Она должна перебороть свою гордыню, дабы помириться с братом. И стоит это сделать ради них обоих. ***
Неделю спустя Таня сидела в удобном экипаже запряженными самыми лучшими лошадьми, готовыми умчать ее в Петербург. К новой жизни, которая пока казалась Татьяне неясной. За то время, что она провела в стенах своих покоев, девушка много размышляла. Думала о том, что ей, видимо, суждено приносить огорчение своим близким. Бабушка, услышав о падении, слегла, и теперь только начала приходить в себя.
