Понятно теперь, почему я про этого Макара ничего не знаю. Он старше меня настолько, что б мы в одну детскую компанию попасть никак не могли, а вот, когда он стал известным на все руки мастером, у меня бывать в слободе получалось уже редкими наездами. И разговора о нем как-то не заводилось при мне — наверное, к слову не пришлось…
Меж тем, капитан продолжал рассказ о сержанте Петровой:
— Так вот, наша Василиса в него пошла — руки золотые. Уж и не знаю, чтоб мы без нее делали… Володя, когда его перевели в слободу из области, выбил нам машину. Да уж… мы тогда, конечно, обрадовались… но по факту, это оказался кюбельваген, доставшийся нашим от немцев после сражения. Машину, как и всю трофейную технику, на завод в Ниженный отправили восстанавливать, а потом принялись пристраивать куда-то на пользу народному хозяйству. С виду-то… хорошая такая техника, а по факту, мало того, что битая-перебитая после боев, так и после ремонта едва двигалась — деталей-то на нее не было совсем. Сюда еле перегнали. В общем… нехорошо так говорить о начальстве… но получилось, как в той поговорке — возьми боже, что нам негоже. Вроде и отписали на район машину, а как пользовать ее — никому неизвестно. А вот Вася-то нас и спасла. Да и Макар, спасибо ему великое, нас с этой калечной оглоблей не бросает — что дочь не может, так он точно до ума доводит. Даже на верфи на станке что-то там для этой немецкой железки вытачивал.
Я только качал головой в такт рассказа капитана, соглашаясь, что такой специалист, как эта, пока незнакомая мне Василиса, приобретение для отдела ценное.
— Вот, это наши девчата… десятилетку окончили в сорок первом, а только выпускной отвели, как война-то и началась. И не в те институты они подались, что загадывали, а в школу милиции… их тогда, таких вчерашних школьниц, от нас человек шесть в Ниженный уехало. Но к зиме вернулись лишь две, остальных по другим райотделам определили. Так… еще у нас в штате есть фотограф, сержант Марк Шаллер. Об этом парне хочу предупредить тебя особо. Он одессит, попал под бомбежки в самом начале осени сорок первого. Ему тогда и восемнадцати не было. Отцу каким-то образом удалось эвакуировать его с одним из госпитальских поездов сразу. Как я понял, ранений, кроме сильной контузии, парень тогда не получил, но плох был совсем. Одна из врачей того поезда, видимо родственница, доставила его в Ниженный к другой родне. Марка как-то лечили, но, сам понимаешь, большого дела до него там никому не было, так что он до сих пор часто страдает головными болями и нарушением координации. Уж тут его наши врачи потом выхаживали, Алина Андревна и Арсений Маркелович, да и травница местная тоже подсобила. Парень стал лучше, но все равно, сильно глуховат, а разговаривает видно до сих пор в основном по памяти — себя тоже почти не слышит. Так что, ты ему в спину ничего не говори, следи, чтоб он твои губы видел, когда что-то произносишь.
