Умереть можно.
Мне так больно на него смотреть.
Будто целую вечность не видела.
Под рёбрами надсадно ноет. Горячая кровь шумно стучит в ушах, нервы как оголённые провода, и во рту, словно пустыня Калахари.
Тысячи иголочек безжалостно вспарывают старые раны, пока я отчаянно пытаюсь прогнать прочь ненужные мысли и прийти в себя.
Молча разглядываем друг друга.
Бесконечно долго и чересчур откровенно.
В его пасмурных, потемневших глазах столько всего понамешано, что это сбивает с толку.
Он такой взрослый… Ему ведь двадцать пять было весной?
Кажется, это происходит. Тяну носом воздух, ощущая, как по щекам с дрожащих ресниц стекают слёзы, остановить которые я не в силах.
Не знаю, сколько проходит времени прежде, чем он сокращает последнее расстояние между нами и сгребает меня в охапку, осторожно сжимая в своих сильных руках.
И всё. Я окончательно рассыпаюсь на части. Разлетаюсь на осколки, как та разбитая ваза, что лежит теперь у моих ног.
Не могу пошевелиться, словно впала в оцепенение.
— Привет, Дженнифер…
Его спокойный голос вибрирует совсем близко, посылая волну мелкой, стремительно разбегающейся по телу дрожи. Я прикрываю глаза, вдыхая запах, от которого моя бедная, израненная грудная клетка готова вывернуться наружу.
И в голову вдруг врывается мысль о том, что там в торговом центре, мы с ним, должно быть, разминулись в несколько чёртовых секунд.
Сутки назад, когда я в ступоре застыла у магазина мужской брендовой одежды, ощутив нутром такой знакомый парфюм.
Теперь я не сомневаюсь: шестое чувство меня не обмануло. Это был он…
Рид шумно вдыхает аромат моих волос, и я судорожно сглатываю, замирая от короткого, властного прикосновения мужской ладони к задней поверхности моей шеи. Кожа яростно пылает под его пальцами и тут же моментально покрывается предательскими мурашками.
Мне, наверное, стоит ответить. Беззаботно поприветствовать его, но в горле будто стекловата… Ведь в эту самую минуту я теряю саму себя. Загибаюсь от ощущения близости его тела и горячего дыхания у моего виска.
Ничего не изменилось.
— Рид, — почти беззвучно произношу я одними губами, лишь на миг утыкаясь носом в его шею.
Четыре года…
И за всё это время, после того письма, он ни разу не изъявил желания связаться со мной.
Реальность бьёт больно. Я как будто получаю отрезвляющую пощёчину, вдруг разом вспоминая те первые месяцы без него… Дни и ночи, наполненные отчаянием и невыносимой болезненной тоской. Дни и ночи, в которые я подыхала раз за разом.
