Глава 7 "Мир заключают с врагом, а не с другом"
И снова я очнулся от дикого вопля.
«Да что ж такое?! – возмутился я. - Не дают мне ни выспаться, ни отдохнуть в бессознательном состоянии!»
С трудом поднявшись на ноги, я огляделся и не сразу сориентировался в пространстве. Как скоро выяснилось, я по-прежнему находился на границе с лесом, а там, через поле, где виднелся одинокий домик, происходило что-то...
Моя спина оставляла на стволе сосны обширные кровавые пятна, а голова просто раскалывалась. Вокруг всё кружилось. Высокая трава, пока я, шатаясь, шел за каким-то Лешим обратно, то и дело грозилась встретиться с моим лицом. Мне казалось, что земля выгибается и только чудо не дает ей ударить меня по носу.
Несмотря на ватные ноги и сильнейшее головокружение, я довольно-таки скоро приволок свою окровавленную тушку к участку Акады, где, кое-как перевалившись через забор, шмякнулся мешком за сараем. Так и пролежал минуты две, приходя в себя, пока не услышал мужской хохот и слова:
- Будь хорошей девочкой!
- Стяни с нее кофту! – ржал второй голос.
- Ууу! Какие кругленькие и спелые! – восторженно завывал третий голос. – А если сжать, нравится, а? Что, уже стонешь?
- Отпустите! Мне больно!
- Заткнись! Эй, Кир, воткни ей в рот, пока я ее с этой стороны...
- Все после меня! – пророкотал кто-то басом. – Я первый! Ей обязательно понравится, и она войдет во вкус. Мокрая вся будет! Правда, киска?
- Уроды! Мерзавцы! Насильники! – кричала, захлебываясь в слезах, «киска». – Будьте вы прокляты!..
- Ай! Она кусается! – взвизгнул кто-то. – Сука! Она мне чуть член не откусила!
Меня бросило в жар.
Какой козел придумал эту сказку, дескать, женщинам нравится, когда их берут силой? Наверное, только тот, в ком напрочь отсутствует эмпатия, тот, кто не видел, как эти женщины потом умирают от кровотечений и внутренних разрывов. И умирают они в жутких муках и боли. А если не умирают сразу, то умирают чуть позже - медленно, от воспаления и заражения. Еще любят распространять миф, будто мужчина, который насилует женщин, однажды влюбится и превратится в высокоморального члена общества. Или этот бред, мол, он влюбится в свою жертву. Это же надо до такого маразма додуматься! Насильник однажды – насильник навсегда, с той лишь разницей, что впоследствии аппетиты у насильников растут.
Я никогда не принимал участия в подобных забавах. И, честно признаться, действительно гордился этим. Но сделаться свидетелем, сидеть сейчас просто так за стеной сарая, и ждать, когда эти пятеро разорвут Акаду, удовлетворив свои низменные инстинкты по нескольку раз подряд – это всё равно, что стать соучастником всей этой бездушной грязи.
