- Придётся тебе мне помочь, - задумчиво сказала Алисия, потянувшись к краю рубашки, но человек зло сверкнул глазами, больно схватил девушку за запястье и, грубо оттолкнув, зашипел:
- Не смей прикасаться ко мне!
Алисия сделала несколько шагов назад, повинуясь резкому движению, и замерла, прикидывая, что эта выходка обошлась ему большей болью, чем ей, и удивлённо уставилась на него с непониманием и сожалением. Лайгон решил прояснить ситуацию, чтобы пресечь новые попытки оказать ему помощь:
- Я валинкарец! - кажется, девушка не поняла, и пришлось добавить: - Жители Валинкара для людей - практически Боги! - пояснил он, но она всё равно не очень поняла, почему из этого следует, что его нельзя осмотреть.
- В смысле - ты бог? - переспросила она с интересом.
- Полубог, - нехотя поправил он, но почему-то не удержался от этого комментария, хоть и понимал, что его новой знакомой это вряд ли прнципиально.
Он всё ещё смотрел недобро, а девушка по-прежнему не могла взять в толк, отчего он так ведёт себя и почему в его глазах нет ни намёка на благодарность. Впрочем, она не обидилась. Помочь ему - было её выбором, хотя, конечно, было бы приятнее заботиться о том, кто оценил бы это.
- Ты обладаешь способностью к самовосстановлению? - спросила она. - Регенерации? Или просто скверным характером?
Стоило снова огрызнуться, но ввязываться в глупую болтовню не хотелось. Лайгон думал было ответить, что обладает силой, которую ей даже не представить, но не стал. Что толку от силы, если ей нельзя воспользоваться. Он закрыл глаза и полностью погрузился в боль и ненависть. Лайгон пробыл в этом мире так немного, а уже готов был стереть его в порошок, если б только мог. Мысли постепенно перешли на Совет и Мэггона, которые выбросили его сюда. Они поступили так, потому что слабы: могли бы уничтожить его сами, но решили предоставить эту возможность какому-то пакостному мирку. А всё из-за валинкарсой крови, которую они не могут пролить. Чего боятся они? Или просто так высокомерны, что чтят свою кровь столь сильно? Этого Лайгон не знал, но его приводило в бешенство осознание того, что он был спасён из своего умирающего мира в детстве исключительно из-за того, что в его венах тоже была валинкарская священная кровь. Как предсказуем оказался Мэггон, решив просто выбросить его подальше. Не оставлять в Валинкаре, а просто избавиться. Потому что даже в пустующих темницах прекрасного мира, которым правил Мэггон, не было места ему, пролившему кровь без надобности. Его изгнали и, как считал мужчина, забыли, словно неприятную страницу истории. Или скоро забудут, какая теперь разница. Лайгон чувствовал, что здесь за ним Мэггон не может следить. Здесь Лайгон был сам по себе: отец не мог ни помешать, ни помочь ему. Этот мир далёк, очень далёк. Ведь они наверняка уверены, что из такого изгнания вернуться не получится: это не просто другая планета, это совершенно другой мир. И Лайгону он не обещал ничего хорошего. Валинкарец сжал кулаки так, что побелели костяшки, и лицо его передёрнуло от презрения.
