- Убей эту маленькую сучку, - сказал Калеб.
Санни поднял ботинок четырнадцатого размера и изо всех сил топнул вниз. Раздался тошнотворный хлюп и хруст, и тело ребенка растянулось до размеров половика.
- Фу, - сказал Санни, осматривая подошву своего ботинка и скребя им по полу.
Стэн тем временем пробирался к выходу.
- Э-э-э, не так быстро, жирдяй, - сказал Калеб, направляя на него дробовик.
Стэн замер с выпученными глазами, жадно глотая воздух. Маслянистый пот выступил на его раскрасневшемся лице.
- Ты, - сказал Калеб, поворачиваясь к Стэну. - Это ты, сучара, нассал в мой молочный коктейль.
- Я никогда бы так не сделал, сэр, - запротестовал Стэн, отступая.
Калеб заметил, что из выпуклости на шее Стэна вытекают водянистые, розовые выделения.
- О, нет, чувак, нет. Только не говори что ты этого не сделал.
Стэн оглядел кухню, избегая взгляда Калеба.
- О, ты сделал это, сука, - сказал Калеб, давясь. - Санни, присмотри за ним.
Калеб пошел в кладовую и достал из холодильника большой мешок муки и несколько бутылок молока. Найдя на кухонном полу место, которое не было покрыто кровью, детскими мозгами или мертвыми телами, он высыпал муку и молоко на пол и перемешал, чтобы получилась густая паста.
- Раздевайся, - сказал Калеб, свирепо глядя на Стэна.
- Зачем? Что ты собираешься делать? - спросил Стэн.
- Просто, блядь, сделай это, Стэн, или я всажу пулю тебе в ебальник.
- Хорошо, хорошо.
С большим трудом и ворчанием Стэн стянул с себя рубашку.
Недвижимость на груди Стэна была настолько переполнена, что Калеб не мог разглядеть соски Стэна среди прыщей.
- А штаны надо?
Грудь Стэна вздымалась от напряжения.
- Конечно, надо. Я же сказал раздеваться, не так ли?
Стэн спустил штаны и стоял там в красных трусах-бикини.
- И труселя долой, - сказал Калеб, тыча Стэна в задницу стволом дробовика.
Стэн вылез из нижнего белья. Наступил неловкий момент, когда все уставились на измазанную дерьмом ластовицу. Калеб пропустил это.
- Ложись на пол и валяйся в муке, пока не станешь похож на корн-дог[5].
Стэн хмыкнул, опустился на колени, упал на живот и начал кататься взад-вперед. Мука и молоко прилипли к нему, как грязь.
- Ну что, повеселились? - спросил Стэн, садясь.
- Веселье только начинается. А теперь тащи свою толстую задницу во фритюрницу.
- Ты, блядь, сошел с ума! Ни в коем случае. Меня сожжёт заживо. Ты не можешь заставить меня.
Стэн скрестил руки на груди и выпятил нижнюю губу, как большой, ребенок.
- Это будет похоже на теплую ванну, не так ли, Санни?
