С видом победителя он наконец подал колонковую наверх, сбавил обороты и устало, деловито — преувеличенно устало и деловито — пошел от станка, наверняка зная, что каждый смотрит ему вслед, ему, победителю! Он шел, бормотал, мычал слова возрожденной песни:
Для тебя я по совести
Все осилю, все сделаю,
Лишь мне дай успокоиться
Над твоими пределами.
Я из боя, из космоса
Вновь к тебе ворочусь,
Дай лишь сил и терпения,
Моя матушка-Русь...
Чутье не подвело его: никого не нужно было увещевать, осаживать или объяснять, что и как делать дальше. Бригада увидела реальный, близкий конец ремонта. Первые сантиметры добытого им керна были лучшим тому свидетельством и лучшей агитацией. Стоит показать человеку конец пути, строительства или другой долгой работы, и он найдет в себе новые силы.
— Работает! Восстановили! — Лешенька Чибиряев даже руками замахал от такого открытия и возбуждения.
— Утю-тю-тю-тю! — ответил ему Постнов, так же махая руками. — Полетели — полетели, на головушку сели!
Но Эдик тоже улыбался, тоже готов был закричать от радости, да и вся бригада загомонила неразборчиво, загудела.
— Ну теперь солнце выйдет, — по-северному сказал кто-то.
У балка Виктор оглянулся. Да, работы еще много — это сквозило отовсюду. Голая, без дощатого настила на пене и без балка вокруг буровой, вышка была похожа на автомобильную раму с двигателем и колесами — ездить может, да не машина. Электрохозяйство на виду, над копром нет тента, и эти закопченные трубы — нет, работы много, причем мелкой, однообразной после того, как закончено все жизненно важное. Двигатель заглушили, разобрали штабель леса, подаренного Ситовым, и принялись за настил на пене. Павел и Постнов продолжали доводить оборудование. Пошли в ход рулоны наждачной бумаги: Заливако, Стрельников и Чибиряев весело драили «ноги» буровой.
— Эдуард и смена Алатарцева! — прокричал Лунев. — Как закончите настил, монтируйте свечи и начинайте бурить помалу. Покажем класс Сергееву!
Повторять такое не требовалось. Каждый на секунду оторвался, выслушал — и еще скорее заходили молотки и топоры, отвертки и деревянные брусы, обернутые наждачной бумагой. Виктор решил: приедет Сергеев, надо ему продемонстрировать работающую буровую.
Начальник партии приехал к вечеру. Наметанным глазом он издалека увидел горящие огни буровой. Его встретила необыкновенно многочисленная смена: пятеро бурили, семеро готовили им фронт работ, подносили бурильные трубы, помогали монтировать их в свечи по две, продолжали обшивать досками пену и буровую, убирали строительный мусор. Одного не учел Лунев — того, что начальник партии никогда еще не видел буровые бездействующими: к его приезду бригадиры и мастера старались навести марафет, продемонстрировать ударный труд. Будничным голосом, словно так все и должно быть, Юрий Васильевич спросил:
