— И уберите труп с дороги! — смахнул Постнов крошки со стола под общий смех.
Виктор призвал говорить поспокойнее, добавил, что Тучнин в Маччобе пытается выяснить, кто протрепался. Вернется к вечеру — другой разговор будет.
Бирюков встал. Впалые его щеки еще сильнее запали. Одно дело — чувствовать неприязнь к себе, и совсем другое — слышать о ней в глаза.
— Да сиди ты! — осадил его Мотовилов.
— Нет, ты послушай! Послу-ушай! Я доказать ничем не могу, мне справку никто не даст, мол, Бирюков ничего такого не говорил. Я свою честность другим докажу: что хотите делайте, а с бригады не уйду! Да, расколол подшипник — виноват. Нормы и коэффициенты знаю, работаю как умею. Но чтоб кого-то выдавать — в мыслях не держал. И подлецом никогда не был. Не верите — проверяйте! Пусть Тучнин приедет — он меня не назовет.
Лунева ожгла странная мысль: а почему говорить о пожаре мог именно подлец? Почему, подозревая своих рабочих, я ставил им в вину то, что они могли говорить о пожаре? Ведь был он, пожар, был, и полетели к черту полсотни тысяч рублей. И он уже ждал, что кто-нибудь встанет и скажет: пусть говорят. Пожар-то действительно был. Вина действительно была, и мы ее искупаем, раз закон или руководство не запрещают этого. Ведь это подвиг — не сложить лапки и списать горелое оборудование, а за счет внутренних резервов и самоотверженности вернуть государству буровую! Что тут страшного, называйте хоть преступлением, если рядом подвиг!
Он снова взял слово:
— Ребята, вы нас с Постновым поймите. Войдите в положение, как говорится. С каким сердцем мы будем работать дальше, если кого-то надо подозревать? Вот из- за чего мы этот разговор начали. Это работать, пить-есть вместе — и не доверять?! Я так но умею, у меня душа от такого расклада переворачивается. Пожар? Фиг с ним, с пожаром! Вкалывать, сами знаете, не привыкать.
Скажут, деньги вноси — внесу! Но чтоб под одной крышей жить и ночью ворочаться: Бирюков меня подставил или Орлов? — такого я не вынесу!
— И нечего некоторым отбояриваться, меня, мол, при пожаре не было! — не к месту, но с большим пафосом заговорил Заливако. — Меня вот тоже не было, да молчу и работаю.
— От скромности не умрешь, — ответили ему.
— Считаю собрание законченным, — поднялся Постнов. — Целый час потеряли.
Глава пятнадцатая
АЛЕКСАНДР МОТОВИЛОВ
Никогда мы так классно не работали. Испластались! Пожар всех перетряхнул, даже Димка Кандауров подивился: он думал, каша начнется, и первым начал, думал, поддержат. А никакой каши, и вон сколько уже сделали. По-моему, он Вовку Орлова подговаривал, да Постнов скрутил того: случись что, Вовка виноват больше других, он ведь ту паклю перетряхивал и не заметил, что тлеет.
