Лунев нашел подшипник в самом неожиданном месте. На следующий день он обошел снова всех своих знакомых на складах, базах, экспедициях. Ему сочувствовали — бригада простаивает! — обещали посмотреть, поискать,: с кем-то связаться. Виктор собственноручно перетряхнул десятки ящиков, обыскал" стеллажи с запчастями: . подшипники были какие угодно, кроме нужного. В двух местах ему обещали дать , ответ завтра, но мастер понимал, что обещания даны из вежливости, чтобы приободрить его, из сочувствия к его тупику. Оставалась лишь слабая надежда на соседние бригады, которые... он решил сегодня же объехать.
На всякий случай Лунев зашел в управление геологии, скорее для того, чтобы «понюхать воздух» — не пахнет ли тут его пожаром? Он поинтересовался новостями управления, итогами года, рассказал парочку анекдотов — тут его знали по выступлениям на совещаниях, инспекциям его буровой, и он мог позволить себе это.
На столе инженера Гаранина мастер увидел новенький блестящий подшипник,
— Исследуешь? —- спросил он, напряженно улыбаясь.
— Сувенир. Довелось, как-то к поставщикам съездить и гости, вот подарили с автографом. — Гаранин указал на выгравированную по обойме надпись: «Дорогому товарищу Гаранину в намять о посещении подшипникового завода».
Через пятнадцать минут на столе вместо подшипника стояла бутылка коньяку.
О пожаре, убедился Лунев, тут пока не знали.
* * *
Наступил день прояснения.
Если до сих пор страх и суета мешали Виктору Луневу по-настоящему осмыслить происшедшее, и потому он был выбит из своей привычной колеи, то сегодня, двадцать пятого декабря, он проснулся спокойным, снова сильным и трезвомыслящим. Так он просыпался, только вдосталь наработавшись накануне.
День был пасмурный, снежный и потому теплый. Снег всегда означал потепление. Поверх серо-грязного истоптанного наста ложился нежный слой пороши.
Мастер поднялся раньше других и обрадовался тому, что сможет наконец побыть наедине с самим собой. С детства он мог быть совершенно спокойным, лишь наведя в своих личных вещах полный порядок. Он навел его теперь, вышел к соснам и поглядывал на опушенные снегом контуры по-прежнему безмолвной и безжизненной буровой. Первый этап пройден, сказал он себе, с наслаждением чувствуя, что наконец-то он снова в состоянии думать. Для завершения ремонта собрано все. Виктор ощутил, что еще одна пленка лопнула в мозгу. Теперь уже все! Нужно только время, неделя. Еще неделя адской работы. Но вдруг все напрасно? Не успеем, помешают? Как парням тогда в глаза смотреть? Так вкалывали, и напрасно... И почему Димка назвал Гараховского?!.
