— А Виктор еще керосину туда, гори, говорит, огнем! поддержал Алатарцев. — Плакать надо — мы ржем.
— Ничего-ничего, наплачисся, — обещал Бирюков. — Еще слезами умоисся.
— Интересно, как отгульщики отнесутся? Вот уж кто ни в чем не грешен, везунки! — вспомнил Мотовилов об уехавших на базу за час до пожара Кандаурове и Кораблеве.
— У нас пожар, у них — банька с пивом.
— Будет сейчас банька! С березовыми голиками.
« Нет, этот пожар не вчера, не вчера начался! — продолжал свои думы Постнов. — Горючка в пене не дни копилась — месяцы. За первым местом погнались, все откладывали техобслуживание... И отстранять некого — как бы эти не ушли, чего доброго».
И еще бродила в нем неясная мысль, что хоть и невелика разница в их с Луневым окладах, а вот сейчас сказывается: Виктор там, а ты, Эдуард Петрович, тут, под дверью околачиваешься.
— Ну? Как? — единым вопросом встретила Лунева бригада.
— Ничего пока. Помалкивайте, может, и обойдется.
Только сейчас, выйдя из кабинета начальника, он ощутил, как резко пахнет в коридоре конторы дымом и копотью от одежды парней — на воздухе не было так заметно. Он отправил бригаду в столовую.
— Вот что, Лунев, — встретил его возвращение Сергеев. — Докладную ты, друг ситцевый, напиши. Пиши-пиши, вот тебе бумага.
Успел все-таки Пилипенко убедить начальника!
— Напишешь — положим ее от греха в сейф, пусть лежит. Целее будет.
Страхуется начальник. Никогда таким осторожным не был.
— Даем тебе две недели. Восстанавливай как хочешь. Хоть ремонтников за свой счет нанимай. Не восстановишь — достаю и отправляю в управление. Сам понимаешь, ты мне друг, но...
— А если восстановлю?
— Приедешь, мы бумажку аннулируем, и — кто старое помянет... Ну, прикинем, сколько и чего тебе нужно.
Вскоре в кабинете собрались главные специалисты и двое буровых мастеров — Тучины и Веремеев. Говорили полдня, с суровым пониманием, с участием, и Лунев перестал опасаться, что теперь уже шестерым, кроме бригады, известно о пожаре. Впрочем, Сергеев всем велел молчать. Смущало Виктора другое: докладную можно вынуть из сейфа и сегодня, и завтра, а не через условленные две недели.
Бригаду распустили по домам, а тех, кто жил в Мирном, расквартировали в бараке. Друг Лунева Анатолии Тучнин исчез ненадолго и от сострадания к погорельцу привез две бутылки спирта. Разговор за столом пошел спокойно и деловито: кто сколько может дать на бедность. Щедрее других оказался Тучнин:
