Стоит ли говорить, что комнату я покидала на широком мужском плече?! А до этого выслушала гневную тираду о непристойном поведении, врожденной глупости не только у меня, но и у всех женщин вообще, и приготовленной для меня участи. Последнее оставило смешанные чувства: и любопытство, и страх, и самый настоящий ужас.
— Уходим, — бросил мужчина прибывшим с ним, не сбавляя шага.
Дальше всё было скучно и… грустно, да. Улица, куча незнакомых людей и я, закинутая на лошадь и прижатая рукой Вила к его крепкой груди. Причем даже это он умудрился сделать вполне в своём духе: сидела я, уткнувшись лицом в его плащ, противно пахнущий какой-то дорогой гадостью и совсем немного — лесом, а придерживали меня за место, что пониже спины. Уверено так придерживали, властно, по-свойски.
— Урод, — выдохнула я искренне.
И остаток дороги ехала со связанными и перекинутыми через голову Вила руками и кляпом во рту. Пыталась задушить — не получилось. Эту бычью шею даже цепью не одолеешь. Я пробовала.
Три дня пути длились мучительно долго. В первый мне хотелось убить Вила, во второй себя, а в третий уже хоть кого-нибудь. Наслаждаться его мучениями и криками о пощаде. От скуки я даже начала представлять, как именно буду убивать Вильгельма.
— Ивена? — нахмурился он, опустив на меня взгляд серых глаз.
И только тогда я поняла, что сижу и кровожадно улыбаюсь.
Кормили меня исключительно с рук, как какое-то животное. И это невероятно бесило. Практически так же, как и неустанный караул во время отлучения в кустики по природной необходимости. Выходила оттуда я пунцовая от стыда и гнева, а встречал меня всегда Вил — довольно лыбящийся. Желание выбить ему пару зубов стало практически непреодолимым.
Наконец-то этому безумию подошёл конец, но я опять рано обрадовалась.
— Что это? — ужаснулась я, глядя на возвышающееся каменное сооружение огромных размеров.
До дрожи знакомое сооружение. То самое, в котором мне уже довелось бывать и даже жить.
— Замок, — торжественно сообщили мне.
«Сожгу» — не менее торжественно и вместе с тем мстительно подумала я.
— В которым ты проведёшь…
— Если скажешь «остаток своей жизни», то я клянусь тебе вскрыть собственные вены ложкой, — хмуро перебила я.
— Нет, здесь ты проведешь всего лишь те два года, что недоучилась, поддавшись страху и собственной глупости и сбежав.
— Только не говори, что это академия, — с каким-то отчаянием взмолилась я, каждой клеточкой тела ожидая, что Вил сейчас скажет «шутка» и повезёт меня куда-нибудь в другое место.
