— Бухарцы, верные подданные наши! Ведь правда, да?… Вы и не помышляли о неугодной аллаху ревила… ревила… Тьфу!.. Рреволюции… Помним, как сейчас, когда наше высочество выгоняли из Бухары, муллы призывали народ: „Правоверные! К стенам города подступило свирепое племя "Мужик". Все под священное зеленое знамя священной воины с неверными!"
Тут поднялся коренастый старик с веселыми глазами. Произнес громко:
— Погоди, бывшее величество. Что-то у тебя концы с концами не сходятся. Вот я, к примеру. Зовут меня Шамсутдин Арсланхо-джаев. Будем знакомы. Я — коренной бухарец и, между прочим, большевик с 1919 года.
Старикан в вызолоченном халате отшатнулся.
— Ой-бо!.. Кяфир. Сгинь, сгинь, нечестивый!
— Слушай, высочество, — Шамсутдин-ака улыбнулся. — Не припомнишь ли ты, что еще в восемнадцатом году твои "верноподданные" в Бухаре, Гиждуване и Вабкенте подняли против тебя восстание?.. Не припоминаешь ли, как свирепо расправился ты с восставшими, как наказывал семьюдесятью пятью ударами палок моих родных братьев — Мухаммади и Акобира за распространение листовок!.. Или, быть может, не держал в зиндане народного героя, революционера Максуда Курбанова?! И вообще… Я служил в Интернациональном полку, который вместе с Восточно-Бухарским полком вошел в Бухару и захватил твою зимнюю резиденцию — крепость Арк. Со мной служили узбеки и таджики, киргизы, казахи… Разве их возможно причислить к пресловутому племени "мужик"?
Престарелый Алим-хан затрясся так, словно его свирепый джин за шиворот схватил. Некоторое время старикашка ловил ртом воздух — задыхался от гнева, наконец, выдохнул:
— Замолчи, нечестивец!.. Зачем нас, наше высочество, из фамильных владении прогонял? Мы прогрессивный эмир были. Такого эмира еще поискать надо! Мы даже высочайше повелели открыть одну кинохану "Торикистон"… И еще при нашем милостливом правлении в медресе и мактабах десять тысяч учеников науки познавали. Вот сидит сам Афанди, он подтвердит.
Ходжа Насретдин согласно кивнул и вдруг затянул — заунывно, нараспев:
— Хаия алэс-салах, хаия алэс-салах, хаия иллях-фалях Ашхадо ин ля илля иль-лял-лях!..
Народ удивился — что случилось с Афанди? Не заболел ли! Стали люди расспрашивать веселого мудреца, мол, в чем дело, как понимать неизвестные слова?
Ходжа почесал в затылке, развел руками. — Тысячу лет живу на белом свете, и, клянусь бывшим аллахом, не ведаю их смысла. Я просто хотел подтвердить правдивость сказанного их бывшим высочеством. Действительно, в эмирской Бухаре было десять тысяч учеников медресе и мактабов. Но в чем состояло их ученье?.. А в том, чтобы учиться покорности, учиться учить других гнуть спину перед богатеями. И еще, заучивали бедные дети и подростки коран, без смысла, не понимая того, что заучивают.
