И вот он в Волногорске. Первое же знакомство с обстановкой показало, что о Петрищеве, оказывается, помнят. В музее сохранились некоторые, хотя и весьма скудные, материалы. Трубников похищает фотографии и вынимает из дел оригиналы документов, которые должны были в будущем очень помочь мнимому Петрищеву.
Среди преступников Трубников находит себе сообщника, который еще в годы войны сотрудничал с фашистами. Это Красильников, или Чернявый, как его называли в показаниях свидетели. Красильников выдает себя за корреспондента газеты и забирает документы у Нюры Пасивиной.
Имея оригинал свидетельства о рождении, письма, фотографии, мнимый Петрищев уже может выходить на сцену.
Его высадили с подводной лодки той памятной ночью, когда я с группой товарищей находился на щите. Кстати, в эти же дни я появился и в музее, чем сильно спутал их карты.
Трубников принимает решение уничтожить меня, для чего дает задание Красильникову, который идет на конечную остановку и выводит из строя тормоза автобуса. Только благодаря счастливому стечению обстоятельств я остался жив. Потом он решает скомпрометировать меня возле пивного ларька. Это был довольно изящный ход, потому что Скосырев действительно отстранил меня от поисков, хотя и ненадолго. Что не говори, а устав я нарушил, распивая пиво на улице и приняв участие в скандале.
Но именно этот случай и привлек внимание Танюшина к Трубникову, однако тот решительно ничем себя не выдавал. Когда был выявлен агент, высаженный с подводной лодки и установлена его связь с Красильниковым-Чернявым, казалось бы, круг замкнулся. Агент готовился выступить в роли Петрищева, но Танюшин понимал, что этой двойкой управляет еще один человек — резидент. Кто же он? Может быть, Трубников? Никаких данных, говоривших в пользу этой версии, не было. И тогда решили напечатать статью в газете, которая должна была привлечь внимание всех заинтересованных в деле лиц.
Так и случилось. Когда возле моего дома появились Чернявый, почти все сомнения относительно Трубникова отпали. Как известно, нервы у него не выдержали, и он был разоблачен. На допросе он все время сокрушался:
— Подумать только! Какая-то случайность, мелочь спутала все наши карты. Если бы не зеленый лейтенантик, которому вдруг вздумалось узнать о подвиге Петрищева, операция прошла бы успешно.
— Это не случайность, — ответил ему Танюшин. — В данном случае ваши карты спутал лейтенант Шпилевой, в другом — это была бы медсестра, или рабочий завода или служащий учреждения. Более того, мы ни одного своего героя не забыли и не забудем. Если есть еще подвиги, неизвестные советским людям, то мы о них узнаем. Могу вас в этом уверить.
