В приемном покое я положил Галку на белую каталку. Пришел врач и, проверив пульс, приказал:
— Немедленно в операционную.
Уезжая, Галка открыла блеклые глаза и, вяло улыбнувшись, прошептала:
— Вадим, двадцать баллов тебе… За храбрость...
Что ж, наконец, мой доклад был готов. Я уже выступил с ним перед моряками нашего корабля, а затем личным составом всего соединения. Недавно мне позвонили из политотдела флота и попросили также выступить в матросском клубе. Я согласился.
Мое сообщение вызвало неподдельный интерес, меня засыпали вопросами, а я отвечал основательно, потому что теперь уже точно знал все, что произошло с Петрищевым. Последние пробелы, касавшиеся событий, произошедших после взрыва, мне помог восполнить полковник Танюшин. Закончив операцию, он рассказал мне следующее.
После взрыва Петрищев действительно остался жив. Согласно договоренности, в первую же ночь он отправился в условленное место, где его должен был ждать катер, но по дороге был схвачен. Его узнал и выдал местный житель по фамилии Саржевский. Очевидно, выдавая себя за Гужву, он боялся и хорошо понимал, что мои поиски рано и или поздно приведут к нему.
Танюшин был прав, говоря о том, что Саржевский на допросе сказал не все. Как выяснилось, Матвей попал в руки агента немецкой разведки, некоего Феттера, заброшенного в Волногорск еще в начале войны. Феттер, он же Трубников, собирал данные о лаборатории Иващенко, и именно с его подачи к Волногорску была переброшена дивизия генерала Кенига.
Схватив Петрищева, Феттер с его помощью решил проникнуть в лабораторию Иващенко, которая к тому времени уже эвакуировалась, но Матвей не только отказался быть помощником в этом деле, но и не выдал никаких секретов. Феттер применял самые страшные пытки, но безрезультатно. Ничего не сказав, Матвей Петрищев скончался.
Время шло. Заканчивалась война. Агентура абвера к тому времени перешла к новым хозяевам. Феттер скитался по Южной Америке, когда его нашли и привезли в Европу. И вот, спустя много лет, началась новая операция под кодовым названием «Центавр». План этой операции предложил сам Пауль Феттер, и суть ее заключалась в том, что к Иващенко подсылали человека, который под видом Матвея Петрищева должен был устроиться в институт. Это было удобно: на Родине Матвея, наверняка, забыли, а родственников у него не было. Иващенко вряд ли помнит Петрищева в лицо, зато будет очень благодарен ему за выполненное задание и не откажет в просьбе о приеме на работу. А то, что институт переведут именно сюда, в Волногорск, Трубников не сомневался.
