Я похвалил школу. Пошли дальше.
— А здесь, на реке хотим построить электростанцию. Вы бы помогли нам электриками. На флоте электрики хорошие.
Я обещал переговорить с начальством, а председатель уже показывал мне новый клуб, питомник, сады. У меня возникло подозрение, что к Пасивиной он нарочно вел меня кружным путем, чтоб побольше показать местных достижений. Разумеется, мне хотелось скорее узнать что-нибудь о Петрищеве, но председатель с таким пылом рассказывал о своих делах, что я, увлекшись его красноречием, охотно осматривал все достопримечательности Слободского.
Мы подошли к белому домику за невысоким плетнем. Еще на улице нас увидел чумазый мальчишка с вылинявшими на солнце растрепанными волосами. Сверкая пятками, он бросился в глубину двора, откуда донесся его голос:
— Мама, дядя Игнат пришел.
— Дядя Игнат — это я, — пояснил председатель.
Навстречу вышла женщина с милым добрым лицом, на котором очень симпатично лучились едва заметные морщинки.
— Добрых гостей — просим в дом, — сказала женщина.
— Погоди, Нюра. Вот привел я к тебе флотского офицера…
— А какие у меня могут быть с ним дела? — засмущалась женщина.
— Разные. Например, не находила ли ты после смерти Антонины, когда въехала в дом, какие-нибудь документы о Матвее или фотографии?
— Были и документы и фотографии, — ответила Нюра. — Целая папка. Только на той неделе приезжал корреспондент из газеты и забрал все с собой.
Меня как будто кипятком ошпарили.
— Из какой газеты? — спросил я.
— Не знаю, — развела руками Нюра, — как будто из городской...
Заметив, что эта новость неприятно поразила меня, Нюра Пасивина сочувственно поинтересовалась:
— А вам они что, те документы, очень нужны были?
— Очень.
— А какой он из себя тот корреспондент? — нетерпеливо перебил председатель.
— Юркий такой, невысокий. Чернявый. Все в блокнот что-то записывал, а потом попросил разрешения взять папку и сказал, что скоро вернет.
Председатель укоризненно покачал головой:
— Ох, Нюра, Нюра! Что ж ты мне-то об этом не сказала? А теперь ищи ветра в поле. — Он виновато посмотрел на меня. — Видишь, брат, какие дела. Ну, ничего, фотографию я тебе найду. У нас в клубе, в красном уголке, есть портрет Матвея.
Мы попрощались с Нюрой и пошли к клубу. Вообще я хожу очень быстро, но, по правде сказать, за председателем не успевал. Очевидно, ему искренне хотелось помочь мне.
В клубе мы прошли через зал, потом по коридору к комнате, на двери которой висела табличка:
