После завтрака — серой сечки, слипшейся, но горячей (что уже радость), во все стороны начинают бегать малявы. Кто-то что-то у кого-то просит: от спичек до проводов.
Соседу за стенкой исполнилось двадцать пять лет. В карцере чувство праздника обостряется, и день рождения соседа кажется близким, почти своим. Я осторожно (у Рыжего обе щеки со следами от горячего металла) сажусь на корточки рядом с трубой.
Шумлю в кабуру, то есть кричу в дырку под батареей:
— Третья, третья, подтянись!
Слышу:
— Говори!
Связь установлена. Я желаю соседу всего наилучшего, коротко поздравляю и проталкиваю в узкую щель королевский подарок. Мой рыжий сокамерник чуть не падает в обморок от зависти: уже который день ему перепадает в лучшем случае «Прима».
— Откуда? — удивляется он.
— В сугробе нашел, — отшучиваюсь я. — Я же звал тебя гулять...
За стеной именинник охает, благодарит не только он, но и его товарищи по несчастью, и через некоторое время из их хаты идет «разгон по личностям». Ребята завернули в бумагу чай на заварушку, пару карамелек, по две-три сигареты моего же «Парламента» — и груз; с пометками «куда» и «откуда» отправились через систему кабур по всему ШИЗО. О получении груза в сохранности тут же уведомляют отправителя ответной малявой с благодарностями.
Зэки отмечают юбилей арестанта, кричат поздравления, желают всего-всего, а особенно здоровья: здесь оно в дефиците. Пакетик с «ништяками» зашел на праздничный стол и к нам. Рыжий рад халявному «Парламенту» и обещает завтра пойти на прогулку.
Мне, как некурящему, сосед кладет шоколадную конфету, и я намерен растянуть ее на целый день. Мы собираемся заварить чай. В карцере чай запрещен, как и сигареты, как и многое другое, однако в полуразваленном лагере на болоте зэки научились обходить запреты. Если жалоб на бытовые условия нет, нет и террора от администрации. Эта негласная договоренность, конечно, не означает отсутствия обысков, изъятий и наказаний, но и перекрывать зэку кислород не будут. Попадется на чем-либо — получит месяц-другой карцера, на том и разойдутся. Будет доставлять постоянные проблемы — переведут в СУС, строгие условия содержания, и забудут о нем. Умей не попадаться — и сиди на здоровье, наслаждайся жизнью в меру возможностей. А они тем больше, чем зэк платежеспособнее. Или хитрее.
Почти у каждого бывалого сидельца есть «семейник», близкий товарищ в лагере, с кем он делит последнее, будь то хлеб или беда. Когда один из них попадает в карцер, другой его «греет», старается передать теплые вещи, чай, сигареты, горсть леденцов, которые так облегчают тусклую жизнь «под крышей». До комка в горле приятно, когда на откинутой кормушке рядом с баландой вдруг обнаруживаешь маленький сверток с вкусняшками. Делиться в карцере — добрая традиция. Сегодня угостишь ты — завтра нежданчиком вернется к тебе.
