Пётр Ильич густо, до пены намылил перчатку и телефоны, обошёл сзади Люси, убрал в сторону её хвост и почуял тяжёлый запах перезрелой дыни. Задержав дыхание, конюх решительно полез внутрь. В тот же миг Люси всхрапнула, резко дёрнула задом, и обе связанных ноги кувалдой врубили по стене сарая. Затрещали доски, с потолка дождём посыпалась труха, со стены сорвались какие-то железки.
«Ёб!» - только и успел проорать Пётр Ильич. Крутанувшись раненым зайцем, конюх упал под ноги лошади. Он катался по земле, схватившись за пришибленное по-касательной бедро и сдерживал слёзы. «Мать моя женщина, - шипел конюх сквозь зубы. - Ёба! Ты чего же, падла, а? Сука, Люська, как так-то? Я же свой!»
Когда боль схлынула, Пётр Ильич сел, стащил штаны и ощупал ногу. Она вспухла и одеревенела, но похоже пронесло. Кряхтя, Пётр Ильич захромал в поисках разбросанных телефонов. Люси, потряхивая гривой, флегматично жевала слежавшееся старое сено.
Сытый конвой, отрыгивая и отдуваясь, вышел на свежий воздух. Телега пропала, только на песчаной дороге остался след резиновых колёс. Между колеями остывала лошадиная куча.
- Где этот старый хер? - лениво спросил инспектор у своего напарника.
- Я откуда знаю? - пожал тот плечами и предположил: - Бухает где-то.
Они оглядывались по сторонам, но ни лошади, ни конюха видно не было.
- И чё? Мы его искать должны? - начал сердиться первый.
- Чё-то он на расслабухе катить начал, - поддержал его второй.
Через пять минут они разозлились всерьёз, но испугаться не успели. Из-за поворота показалась знакомая повозка со свежерубленным мясом. На краю телеги сидел скособоченный конюх и лениво понукал еле бредущую кобылу.
- Решил загрузиться, пока вы обедаете, граждане начальники, - ещё издалека начал оправдываться Пётр Ильич. - Время сэкономил, кто же знал, что вы так быстро закончите.
Инспектор влепил зеку затрещину:
- Ещё раз ждать заставишь и о хорошей жизни забудешь! Ясно излагаю?
Пётр Ильич примирительно поднял ладони:
- Больше не повторится, гражданин начальник! Падлой буду если не исправлюсь!
- Исправится он, жди, - усмехнулся другой инспектор и запрыгнул в телегу. - Бабе своей брехать будешь. Рули домой, Ильич!
Месяц с небольшим Пётр Ильич использовал возможности нового тайника и, как ему казалось, Люси уже сама тянула телегу в сарай. Больше Пётр Ильич не рисковал: он завязывал ей ноги крест-на-крест, клонил к земле её голову и накрепко привязывал уздечкой к передней ноге. Стоило было только повести лошадь, как та сама мягко заваливалась на заранее сбитую кучу соломы. Точными движениями Пётр Ильич придавливал коленями круп и, уклоняясь от щёлкающей челюсти Люси, глубоко и нежно проникал в смазанное хозяйственным мылом влагалище своей подруги.
