...
Через две недели Пётр Ильич, жмурясь от яркого дня, уже слегка прохладного, но несравнимо приятного после карцерного климата, покинул изолятор и направился к «бугру». Долг на шее повис немалый, уйти от расплаты не представлялось возможным, но Пётр Ильич и не побежал бы. Уж лучше прийти с повинной и отхватить своё, чем прослыть фуфлыжником. Известно, фуфлыжник хуже пидораса. Последних Пётр Ильич недолюбливал.
Двухэтажные бараки в «жилке» были отделены друг от друга решётчатыми «локалками». Пьяные мужики, возвращаясь ночью от соседей - собутыльников, перелезали через забор, цеплялись за прутья робой и, словно жуки на булавке, смешно перебирали руками и ногами, взывая к помощи.
Одно жилое строение в лагере было окружено высоким забором из проржавевших металлических листов. Поверху глухой забор опутывала колючка, причём нависала она наружу, будто предотвращала не побег, а набег… Попасть в барак можно было только через маленькую, на ночь запираемую калитку. Над входом висела табличка из мятой жести: «Отряд № 7», но все в лагере называли этот барак проще — «козлятник». Там жили сотрудничающие с администрацией.
В «козлятнике» был спортзал с ржавыми гантелями, библиотека со скромным разнообразием советских книг, школа, столовая, спальные секции, каптёрка и даже душевая комната для избранных.
Скрывая в карманах неприятную дрожь, Пётр Ильич толкнул ногой калитку, походя кивнул перекаченным спортсменам и, чуть потоптавшись на входе, шагнул в сырое нутро барака.
Дверь в самую комфортную и по-домашнему уютную секцию была обита чёрным дерматином с латунными заклёпками. Для полноты иллюзии вольной квартиры недоставало лишь глазка. Кнопка дверного звонка удивляла несуразностью своего присутствия. Из вредности конюх не стал звонить, ткнул посильнее кулаком и вошёл, едва сдержав холуйское: «Разрешите?»
Бугор козлятника, Семён Аркадьевич Ольшанский, заплывший и толстокожий, в прошлом тяжелоатлет, ныне был уважаемым человеком с весом далеко за центнер. По лагерю он передвигался медленно и величаво, словно правительственный лимузин. Спешил он только в штаб к Хозяину — начальнику колонии — да и то с видом лёгкой досады, дескать дел много, а тут беспокоят. Дорогой спортивный костюм движений не стеснял. Перед кабинетом сотрудника администрации к Семёну Аркадьевичу подбегал услужливый «шнырь» с щёткой и шлифовал до зеркального блеска лёгкие туфли бригадира.
