«Большевики, забывшие одно время Алжир, снова зашевелились. Появляются какие-то профессора, интересующиеся Марокко и проникающие будто бы с научной целью. Интересно, что эти «ученые» как-то случайно выкапывают в Алжире неизвестных русской колонии русских проводников из Марокко. Интересно еще и то, что бумаги у этих господ оказываются еще в Париже приведенными в такой порядок, что придраться решительно не к чему».
Из другой эмигрантской газетки «Дни» Николай Иванович случайно узнает о том, что ему на родине присуждена только что учрежденная премия имени В. И. Ленина.
«…За внимание тронут, — пишет Вавилов жене. — Будем стараться».
Если бы все зависело только от него!
«Пробираюсь ко львам, но пока трудно с визами, — жалуется Вавилов старому другу П. П. Подъяпольскому. — Львов отгородили визными затруднениями, для нас почти непроходимыми…»
В Египет его так и не пустили. Поневоле начнешь мечтать о том, думал Николай Иванович, чтобы человечество вернулось к идиллическим временам Марко Поло. Тот мог свободно путешествовать без всяких виз через континенты и океаны, и всюду его встречали как желанного гостя. Марко мешали лишь природные опасности и преграды — штормы, горы, дикие звери.
Впрочем, и таких опасностей в этих давно обжитых местах оказалось на пути Вавилова немало.
При перелете из Рабата в Оран у самолета забарахлил мотор. Летчик, опасавшийся садиться в пустыне, начал выделывать замысловатые виражи, забыв о пассажирах, буквально катавшихся по кабине.
Когда мотор наконец закашлял, зачихал и снова завелся, Николай Иванович в полубесчувственном состоянии выбрался из-под навалившегося на него другого пассажира — громадного офицера с чудовищными усами. Окончательно пришел в себя Вавилов только через несколько часов, пересев от греха в поезд.
Другой полет прервала вынужденная посадка в Сахаре, о ней уже говорилось. Прислушиваясь к грозному рычанию бродившего вокруг льва, Вавилову пришлось всю ночь поддерживать костер, при неверном свете которого летчик пытался наладить мотор.
К утру ему это, к счастью, удалось. Они благополучно взлетели из-под самого носа взревевшего особенно громко от разочарования льва.
А теперь еще вот угораздило подцепить тропическую малярию. Три дня сплошной простой, а потом недели починки, пока придешь в себя… Местные сведущие люди уверяют, будто здесь заболевших французских солдат после каждого приступа отпускают на шесть недель в отпуск. Можно вот так сидеть в кафе хоть целый день…
