Веселенькие места! Но чем дальше они углублялись в горы, тем очевиднее становилось, что трудности дороги были вовсе не преувеличены. На военных картах зияли белые пятна со зловещими вопросительными значками. Но и там, где на карты были нанесены горные хребты и долины, они оказались очень далеки от действительности и свидетельствовали, пожалуй, лишь о находчивости и богатой фантазии топографов…
Караван опять был маленький — шесть лошадей, всего четыре всадника: кроме Вавилова и хана Кильды, два местных проводника. Никакой охраны. Чтобы не столкнуться с отрядами восставших, приходилось идти глухими тропами, напрямую через горы, обходя населенные долины и выбирая для ночлега самые глухие кишлаки, а чаще просто разбивая палатки где-нибудь в укромном местечке.
Л многие перевалы уже завалило снегом. Проход в Гарм закрывала почти отвесная скала, рассеченная глубокой трещиной. Через нее ловко перепрыгнул один из проводников, врубил в лед острый крюк, крепко уцепился за него… Второй проводник цепко ухватил товарища за ноги, и по этому живому мосту перебрались через пропасть и Вавилов, и тяжеленный мирза-баши. Но лошадей с вьюками пришлось обводить низом, окружной дорогой, через яростно клокочущие и норовящие свалить с ног горные реки.
Они забрались так высоко, что костер еле горел, задыхался в разреженном воздухе — Марко Поло говорил правду.
Дальше пошли по краю огромного ледника. Ночевали прямо на льду. То и дело приходилось вскакивать и плясать, нахлестывая себя по бокам окоченевшими руками. Не верилось, что совсем недавно и недалеко отсюда он изнывал от жары, собирая колосья на персидских полях. Казалось, это было на другой планете.
Наконец-то на третий день они сошли с ледника. Исчезло уже начавшее овладевать им предательское тупое безразличие, когда ничего не интересовало, ничего не хотелось делать. Хотелось только лечь прямо на лед и не вставать, спать, спать.
Но, оказывается, прежде времени радовался он, что эта мука кончилась. Дальше начались овринги. Николай Иванович о них много слышал, но все же не мог представить себе, каково это — идти вдоль совершенно отвесной скалы по висячей тропе из веток, предательски трещащих и проваливающихся под ногами. И перебираться по таким висячим мосточкам через ущелья!
Было совершенно непонятно, как же прокладывали эти тропы, вбивая колья в отвесные скалы, как перекидывали через пропасти висячие мосты! Мысль об этом придавала Вавилову мужество.
