ли, организация ссылки была под руководством Бухарина97.) Туг же Л. Д. заходит "объясняться" с конвоем. Говорит, что лично против них -- лишь исполнителей -- ничего не имеет, что демонстрация (т. е. отказ добровольно идти) имела чисто политический характер. Повторяет им о неумении ГПУ организовать высылку. Шум подняли, вся Москва об этом знает, т. е. достигли как paз того, чего хотели избежать. Кряхтят . . .Комендант бормочет что-то вроде: "Да, неважно было" ... Л. Д. смеется: "Мне приходилось участвовать и организовывать операции посложнее этой; как бы я здесь поступил, будучи на вашем месте? . .". И он набрасывает им план организации высылки . . . Далее рассказывает им, в назидание, так сказать, историю с Биде Фопа, полицейским чиновником, руководившим высылкой Л. Д. из Франции в 1910 году. Этот Биде Фопа попал затем в Россию, остался после Октябрьской революции и в 1918 году как будто бы был арестован ВЧК. Льву Давыдовичу привезли его. Привез тот самый Дерибас, который теперь руководит его ссылкой в Алма-Ату. Л. Д. сразу узнал Биде -- он был небрит, без воротничка, обрюзг. "Ну да" месье, это я". -- "Как же это так случилось? -- спросил его Л. Д. -- Когда-то вы высылали, а теперь сидите у нас в тюрьме". "Таков ход событий", -- ответил тот философски. (Позже его обменяли на кого-то). "Как видите, -- сказал Л. Д. слушавшим гепеурам,-- история повторяется; она еще многое покажет, история".
Итак, мы едем. Где-то дальше нас должны прицепить к поезду "Москва--Ташкент". Едем без необходимых самых вещей, без перчаток, галош -а ведь зима. "Поезд" наш переходит с Северной дороги на Казанскую и доходит до станции Фаустово, верстах в 50-ти от Москвы. Останавливаемся саженях в 80--100 от платформы; будем дожидаться ташкентского поезда. Выхожу из. вагона; не препятствуют. Направляюсь на станцию для "разведки", может быть, телеграфировать. В двух шагах сзади шествует провожающий". Захожу в темный буфет, заказываю чаю, осматриваюсь. Спутник мой юркнул в дверь с надписью "Телеграф". Решаю зайти тоже -- посмотреть, что он там придумал. Там у нас (в присутствии "провожатого") происходит следующий диалог: "Где здесь подать телеграмму?" -- "Это не телеграф". -- "А что же это?" -- "Здесь был телеграф". -- "А почему же надпись на дверях?" -- про должаю допрашивать. -"Ее не успели снять". -- "А где же здесь телеграф?" -- спрашиваю иронически. -- "Здесь вообще нет телеграфа" -- "Да ну?" -- и, показывая на телеграфные аппараты, стоящие в комнате: -- "А это что такое?" -- "Это .. это ..." Запнулись, не знают, что сказать. Улыбаюсь (единственное, что мне остается), выхожу. По-прежнему провожают до вагона.
