— Нет, — Лиза вдруг погрустнела. — Ни в Яблоньки, никуда… Только вороны летают.
— Вороны? — Тая удивленно приподняла черную с изгибом бровь. Лиза не льстила — горничная и вправду была куда красивее ее самой.
— Да… Или один какой-то тут повадился. Все туда-сюда летает, даже на окно садился, в комнату заглядывал.
— Не к добру это, — нахмурилась Таисья.
— Да что такое? — грусть как рукой сняло, Лиза — олицетворенное непостоянство — смеялась опять. — Ты боишься, что ли? Думаешь, несчастье принесет? Вот уж чему не верю. Птица как птица… а, поняла! Опасаешься — а вдруг это сам Ворон Воронович, ветров внук, что девиц похищает? Ох нет, это все древние истории, и в Москве он тоже не появится.
— Ой, не скажите.
— Таичка… — пригляделась Лиза к Таисье. — Что-то мне кажется, ты больше знаешь, чем говоришь. Я права?
— Да ничего я такого не знаю, барышня. То же, что и все. Просто побереглась бы я на вашем месте, всякое же бывает. И спать ложились бы. Хотите или нет, а к балу-то вам готовиться.
— Ох уж этот бал… Но твоя правда.
Лиза неохотно соскользнула с подоконника…
Таисья помогла барышне переодеться и оставила ее помолиться перед сном. Сама тихо спустилась по лестнице на первый этаж, прошла к себе, приоткрыла окно… И, обернувшись пушистой серой кошкой, скользнула в ночную мглу…
— Что же, Алексей Никитич… — заговорил Миша, когда они в крытом экипаже неспешно продвигались по ночной Москве к ее восточной окраине, где жил Измайлов с дочерью. — Раз уж так сложилось, стало быть, могу я с вами поговорить начистоту?
Измайлов улыбнулся в темноте.
— Отчего же нет. Со мной, Миша, ты всегда можешь быть откровенен.
— Да… отец покойный уважал вас, а матушка…
— Что же?
— Она всегда говорила, что чудесно было бы породниться Сокольским с Измайловыми. Если я… если Воронов вдруг не убьет меня на дуэли… могу я просить у вас руки Елизаветы Алексеевны?
Измайлов ничуть не удивился.
— Мне известно желание твоей матушки, Миша, и не буду скрывать, что оно вполне согласуется с моим. Но вопрос — согласится ли Лиза?
— О! — пылко воскликнул Сокольский. — Я приложу все усилия, чтобы понравиться Елизавете Алексеевне.
— Это будет не так-то просто, друг мой. Дочь моя росла без матери и, признаюсь, я немного ее избаловал. Лиза — своенравное дитя. Впрочем, я поговорю с ней. Однако… Сдается мне, что-то долго мы едем. — Измайлов бросил взгляд в окно экипажа. — Эй… — крикнул он извозчику. — Пьян ты, что ли? Куда ты нас завез? Поворачивай назад.
