Уже рассвело, когда за дверью послышалось негромкое:
— Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас…
— Аминь, — ответила матушка.
Вошла Катя, бледная и осунувшаяся.
— Что это ты какая… — встревожилась игуменья, — плохо спала, Катюша?
— Вовсе не спала. Позвольте, матушка… в грехе хочу покаяться.
«Да какие у тебя грехи», — подумала настоятельница. Вслух не сказала, но Катя как будто прочитала ее мысли.
— Чужую беседу под дверью подслушивать — всегда грех. А я вчера подслушала.
— Вот оно как. Ты присядь, присядь…
Катя скромно примостилась на деревянном стуле возле рабочего стола матери Аркадии. На столе — ворох отточенных перьев, массивная бронзовая чернильница, различные бумаги и объемные книги, среди которых есть и старинные, рукописные…
Матушка не спешила с ответом. «Так и надо, наверное, — подумалось ей. — Она знает… пускай знает!»
— И что же ты услышала, Катя?
— Вы с Алексеем Никитичем разговаривали… обо мне даже речь зашла. И вы с ним, со мной ни о чем не посоветовавшись, сами все за меня решили.
«Тихоня-то тихоня, — подумала мать Аркадия, — да вот в таких-то твердости порой поболее будет, чем в бойких и дерзких».
— А ты что же, голубушка, — произнесла она вслух, — не согласна с решением моего племянника?
— Не согласна, — твердо ответила Катя.
— И замуж бы за него пошла?
— Пошла бы, матушка. Только если я его тайну теперь ненароком узнала, то и он должен знать обо мне все. Что деток у меня никогда не будет… Но, поверьте, у меня и в мыслях нет воспользоваться смятенным состоянием духа Алексея Никитича. Он еще раньше оказывал мне знаки внимания, но я считала, что не пара ему, что он всегда может жениться на богатой и здоровой девушке. А теперь вот он себя чудовищем считает… и мне хотя бы поговорить с ним… объясниться.
— Любишь его? — спросила матушка Аркадия, задумчиво вглядываясь в лицо Кати. Та не замедлила с ответом.
— Люблю.
— И не испугаешься? Мы-то с тобой его в драконьем облике не видели и судить не можем… Но, полагаю, и впрямь надо бы вам объясниться… Хорошо, Катерина. Отправляйся в Яблоньки и передай Алексею Никитичу от меня письмо. Я как раз писать ему собиралась. Тогда уж все и обговорите промеж собой. А потом, мой совет, возвращайся в Чудногорск и подумай хорошенько. И глупостей не делай… Темное дело сотворила моя сестрица, я знаю. И это наследие много дурного может в себе нести.
— Тем более мне надо быть рядом с ним, — убежденно проговорила Катя.
— Тогда, голубушка, помолись-ка в храме да собирайся в дорогу. Я дам тебе кого-нибудь в попутчики. Сюда уже не вернешься?
