Я улыбалась, пока запаковывала свои вещи, которых, к слову, набралось за почти полгода проживания в старой квартире, довольно много. Благо, у меня отыскался неожиданный помощник, иначе, не представляю, как все это дотащила бы сама до машины, с учетом того, что спускаться нужно было с третьего этажа.
Залим как раз появился тогда, когда была сложена вся одежда. Кроме нее оставались картины и вся моя художественная утварь. И тут-то нас подстерегал весьма неудобный момент. Честно говоря, я полагала, что эту картину никто и никогда не увидит. Я не думала, что ее увидит тот, кто был на ней изображен. Но когда Залим в третий или четвертый раз поднялся наверх, чтобы забрать очередную партию вещей, случилось то, что случилось.
- Не смотри, не смотри, пожалуйста, - взмолилась я, пытаясь отобрать холст из рук Шикова, но тот ловко увернулся, и теперь я обращалась к его спине.
Я нарисовала ее, пока он спал. Очередная бессонная ночь была позади, и Залим покоился на разворошенной кровати и смятых простынях, пока я водила карандашом по холсту в предрассветных лучах. Пока изображала на белом полотне любовь всей своей жизни.
- Это… это я?
- Нет! Отдай же! – которая по счету попытка отобрать картину назад, осталась безуспешной. Шиков и не думал мне уступить, смотрел на рисунок, будто завороженный.
- Надо же…
- Залим!
- Похож… так похож… и вместе с этим нет…
- Как это? – Я даже задохнулась от возмущения, перестала пытаться забрать холст. – Не похож?
- То есть… - наконец, Шиков повернулся ко мне и протянул свое изображение назад. – Я не так хорош собой, - абсолютно серьезно произнес Залим. – Не так хорош, как ты изобразила здесь… - отчего-то почти шепотом добавил он.
- Я вижу тебя таким. Всегда видела. И всегда только таким, - тихо ответила я.
С тех пор, как мы с Залимом снова сошлись, с тех пор, как он снова стал моим, пусть и любовником, а не возлюбленным, у меня было стойкое ощущение, что я сплю с двумя мужчинами. Один был грубым, жестким и эгоистичным. Другой – чутким, нежным, заботливым. Объединяла их лишь одна общая черта – оба были страстными. Но на этом похожести заканчивались.
Понять, каким будет Шиков в ту или иную ночь было невозможно. Иногда я была уверена, что это зависело от того, как прошел его день, как обстоят его дела во внешнем мире. А иногда мне казалось, что внутри моего избранника шла непрерывная борьба.
Иногда мне казалось, что одна его часть все еще была от меня без ума. Желала защитить, подарить удовольствие, быть рядом. А другая ненавидела и мечтала наказать, причинить боль, заставить пожалеть.
