Я покорно развернулась, и едва не столкнулась с высокой худощавой девушкой в белом платье, чье лицо, как и мое, скрывала накидка.
— Аккуратнее, — тихо прошипела она, и ее спутник раздраженно дернул куклу за руку. Моргнув, я узнала Ричи.
Ввязываться в перепалку с незнакомкой, тем более, с какой-то там куклой щеголеватого вампира, я не собиралась, и шагнула в сторону, пропуская парочку.
Когда смертная, шелестя юбкой, прошла мимо, кольнуло дурное предчувствие.
Дурное предчувствие у демона… Великая мать, да я сама, кажется, порядком выбита из колеи…
Комнаты для фамильяров не уступали большим залам в помпезности обстановки со всем ее шелком, бархатом, резными стульями и вычурными люстрами, но здесь не было суетящихся официантов, громкого смеха, экспрессии и вульгарных шуток.
В воздухе осторожным ветерком едва шелестели шепотки сдержанных разговоров. Когда я вошла, множество глаз устремились к открывшейся двери, и хоть после моего первого шага все близстоящие фамильяры опустили головы, спиной я чувствовала их аккуратные взгляды украдкой. Меня педантично взвешивали на воображаемых весах, применяя особую, одну им понятную меру, и не найдя достаточно интересной, бросали это занятие, не теряя, впрочем, из поля зрения. Привычка никогда никому не доверять въелась этим людям в кожу. Никогда не доверять и держать происходящее под тщательным контролем.
Я вскользь взглянула на присутствующих и в поисках Стива пошла прямо, мимо символических группок людей, которые скорее делали вид, что держались рядом, чем действительно были увлечены беседой друг с другом.
Большинство фамильяров объединяла… серость. Невнятность лиц без выдающихся черт, отсутствие ярких красок, когда глазам не за что зацепиться. В ориентировках они бы значились как люди без особых примет. Их образы мгновенно выскакивали из памяти, как скользкое мыло из влажных рук, и если бы я завела с кем из них разговор, то после не смогла бы наверняка найти собеседника в толпе, полагайся я только на зрение.
Одеждой фамильяры намеренно или неосознанно лишь подчеркивали это впечатление. Серые, черные, коричневые цвета самого скучного тона, отсутствие приметных украшений. Аккуратные до последней пуговички невнятной рубашки, фамильяры отдавали какой-то занудностью, скукой.
Вряд ли это был искусно натянутый фасад. Ворох кровавых тайн, сделок с совестью, в конце концов, убийства, совершенные лично, — все это являлось для них обыденной рутиной. И во время этого они испытывали эмоций не больше, чем клерк, педантично подбивающий очередной договор.
