— Ми-и-ир…
— Что, Ласка?
— Я хочу попробовать…
— Ты о чем?
— Не строй из себя дурака и не заставляй меня произносить это вслух.
Соколов взял в ладони мое лицо и широко улыбнулся.
— Ты изнемогаешь от нетерпения, Слава? — он рассмеялся, добавив: — Вот что надо было — не измором тебя, а голодом.
— Мир! — возмутилась я, но рассмеялась следом за ним. Ситуация выходила глупая.
— Тебя не смущает, что на дворе день, даже не вечер?
— Не дразни меня. Если уж вы с папой захотели все за меня решить и сделать из меня нормальную, то и отношения я хочу нормальные. Полноценные, понимаешь?
— Ты уверена, что готова? — Мирослав враз изменился в лице, пропала и улыбка, и даже озорные огоньки во взгляде.
Мужчина стал серьезным. Его зрачки расширились, делая глаза практически чёрными. Мир смотрел на меня и затягивал в свою темную пучину.
— Да, — шепнула и тут же добавила громче: — Да.
Только ни черта я не была готова, но, как говорится, не попробуешь — не узнаешь. А я и так сильно затянула…
Мирослав
У Соколовского внутри все горело, ребра раздирало каким-то маниакальным желанием, которое он уверенно и упорно гасил в себе почти три недели.
Три недели. Это много? Или мало?
Для Мирослава это была целая бесконечность с того самого момента, как он впервые увидел ее голые ягодицы на своей кухне. А уж после того, как он вошел в нее пальцами и попробовал на вкус, всё…
Все планы полетели к чертям, были переиграны, переосмыслены и стали совершенно другими.
Мир ходил к специалисту после того, как узнал о том, что случилось с Лаской. Мужчина консультировался у человека, понимающего в этом однозначно больше, чем он. Потому что Мир не хотел оплошать. Ему нужно было, чтобы Слава ему доверилась. Соколовский и так осознавал необходимость этого, тут и дураку было понятно, но специалист подтвердил то же самое. Девушке нужно почувствовать себя в безопасности.
Ключевое и самое главное слово.
Безопасность.
Мир всячески все это время пытался показать Славе, что на него можно положиться, что он ее не обидит, поддержит и исполнит данное ей обещание, которое с каждым днем, с каждой проведенной в одной кровати ночью становилось все тяжелее и тяжелее исполнять.
Слава манила и многое ему позволяла, ее тело отзывалось на его ласки и поцелуи, на физическом уровне давая импульсы к желаемому продолжению, но Мир медлил. Потому что он боялся все испортить. А еще потому, что понимал, что второй попытки не будет.
Особенно если он сорвется.
