— Ты разговаривал с Яром, — сказала я, понимая, какая же глупая. Он же ушел вчера с ним встречаться. Почему я сразу не догадалась, что Яр ему все расскажет? Почему в моей голове ни единой мысли об этом не закралось? Теперь, видя, как на меня смотрел Соколов, я поняла, что он все обо мне знал.
— Ласка, ты меня слышишь? — Мужчина крепко сжал мои плечи. — Я же сказал, все будет хорошо и мы со всем разберемся.
— Как? — всхлипнув, спросила, потому что и правда не понимала, что мы будем делать после того, что мне сказала женщина-врач.
— Я все верно понял? — поинтересовался мужчина, переместив ладонь с плеча на мой подбородок, и мягко прошелся подушечкой большого пальца по моей мокрой коже.
Когда я успела нареветь целые ручьи? Третий день знаем друг друга — и второй из них он вытирает мои слезы.
— Ч-что?
— У тебя никого не было?
Я устало закрыла глаза, не справляясь с силой его взгляда, и кивнула.
— Понятно. Врач отказалась делать инсеминацию?
— Да, она начала говорить про риски, про то…
— Я понял, Слава, я все понял. Я знаю, что девственниц так не оплодотворяют. Были бы мы в Европе…
Я, не сдержавшись, опять громко всхлипнула и облизала пересохшие губы. Мужская рука переместилась на мой затылок и притянула меня к себе.
Соколовский крепко прижал меня, уткнулся носом в мою макушку и хрипло проговорил:
— Мы решим этот вопрос. Я пока не знаю как, еще не думал об этом. Но только так, как ты того захочешь. Обещаю.
И я ему поверила. Может, потому, что врач-репродуктолог окончательно добила меня вслед за отцом, матерью и братом. Может, потому, что я не видела никаких решений и возможных путей. Я словно замерла в какой-то прострации и наконец-то увидела, как жизнь проходит мимо меня. И вот Соколов в который раз предложил мне руку помощи. Он пообещал мне найти выход, и, господи-боже, я ему поверила, потому что безумно сильно, просто отчаянно хотела довериться хоть кому-то, положиться на него, расслабиться и не думать ни о каких проблемах.
Мирослав не выпускал меня из своих объятий довольно долго. Мы так и сидели на заднем сиденье его автомобиля: я, уткнувшись носом в его грудь, вдыхала в себя его запах свежести, а он гладил меня по голове, как маленькую девочку, и тоже вдыхал в себя мой запах у самого виска, иногда терся о меня носом, и я была готова умереть от наслаждения.
Не знаю, сколько бы мы еще так просидели, но нашу идиллию нарушило урчание моего живота. Я же так торопилась на прием, что даже кофе попить не успела.
