- А знаешь, что говорил мой отец? - сказал Леня, и его лицо при свете свечи стало жестким и скуластым, как у индейца.- Он недавно приезжал в Москву на пленум. Видел Сталина, Воро-шилова, всех вождей. И вот он говорит, что сейчас самое труднейшее время, еще трудней, чем война. Потому что кругом враги. Вредители, шпионы, диверсанты, двурушники и так далее. Англия и Франция, говорит, переполнены немецкими шпионами. Почему же, говорит, их у нас не должно быть? Они есть, еще больше, чем там, но их разоблачить трудно, потому что, говорит, они прикрываются партийными билетами и прошлыми заслугами. Вообще очень хитро маскируются, гады.
Он умолк, морща лоб.
- Ну? - спросил Горик.
- Что "ну"? Баранки гну! Если бы мы взяли Володьку в пещеру, он бы проболтался отцу, и тот передал бы все сведения о пещере в германский штаб. А пещеры играют очень важную роль на войне. Ясно вам, лопухи?
"Лопухи" молчали. Все, что Карась сказал, было ясно и мудро, но от этой мудрости сделалось вдруг скучно. Игра кончалась. Начиналось что-то другое. Но им не хотелось верить в это. Почти всю свою жизнь, длинную у одного и короткую несчастную у другого, они не верили в то, что игра кончалась.
...Все разделились на два враждующих лагеря: одни за Сережкину Валю, другие против Сережкиной Вали. За - бабушка, мама, Женька, дядя Миша, Валерка, домработница Маруся; против - отец, Горик, тетя Дина, сам Сережка, дядя Гриша и его жена Зоя. Все было понятно, кроме одного: почему дядя Миша за? Наверно, только потому, что он неизменно спорил с отцом и особенно с Сережкой. Если они против, значит, уж он за. Свистопляска началась однажды вечером, когда бабушка пришла с работы очень возбужденная и сказала, что к ней в Секретариат приходила Сережкина Валя, плакала, даже рыдала, жаловалась на Сережку и называла его подлецом. Все это было рассказано за ужином одним взрослым, но Горик, несколько раз забегавший в столовую с учебником по геометрии - как бы спросить у отца насчет одной заковыристой задачки,- хотя и делал вид, что ничего не соображает и ничем не интересуется, кроме геометрии, и хотя бабушка всякий раз понижала голос, когда он вбегал, сумел все отлично понять. Услышан-ное поразило его. Он никогда не видел, как рыдают, но картина рыдающей Вали мгновенно возникла в его воображении. Это было нечто величественное и в то же время пугающее. Главное, что он понял,- Сережка не хочет больше быть женихом Вали и нашел себе другую невесту. Эту другую, по имени Ада, Горик уже видел раза три, Сережка приводил ее в гости, а однажды все вместе ходили в кино на "Арсен из Марбды", мировую картину про кавказских разбойников.
