— Я должна была проверить, что это не со́ртсьель, — мрачно отозвалась Мекса. — Была не права.
— Кто торт съел? Не было никаких тортов, и так четыре месяца в голодном теле держат, — встрепенулся Анхельм.
«А теперь и печеньки засохшей не увидишь!»
— Так, помолчите вы! Всех разом слушать никаких ушей не хватит, — не выдержала я.
За столом воцарилось молчание, даже призраки-дядюшки вытянулись по струнке. Впрочем, ненадолго, тут же заколебались в теплом воздухе своими бестелесными сущностями. Я сосчитала про себя до пяти, прислушиваясь к ощущениям в теле. От легкого раздражения что-то всколыхнулось внутри, но наружу не полезло.
— Мекса, если можешь, объясни… Зачем вы так?.. Как чужие, — к горлу подступил комок.
Чуждая человеческим эмоциям унвартка все же смогла меня удивить. Наверно, общение с темпераментным Хельме не прошло даром. Она молча подвинула стул ко мне и неловко притянула к себе, не зная, что делать дальше. Анхельм опустил мне руку на плечо и слегка погладил, подавая пример Мексе.
— Ардин, это я все. Глупость сделала. Перестраховалась. Понимаешь… в Лесу все по-другому, не как у вас. И магия сильнее и чище. Вы, люди, свою легко подчиняете. У нас зачастую подчиняет она. Заменяет души двойниками. Сортсьель — злой дух, порождение Тьмы. Завладевает телом, наделяет черной магией. И я подумала, откуда бы она у тебя взялась, такая чистая… Мы же видели ее в действии. Ну, все видели. У людей давно такой нет.
— Нам по голове уже настучали, — мрачно поделился Хельме. — Сам арн Шентия вызывал, да и от госпожи Нерайи прилетело. Толком ничего не сказали, но хотя бы объяснили, что никакой ты не подменыш, это твоя собственная магия, только скрыта до поры была. Ардин, ты не подумай, ты нам любая нужна! Хоть без магии, хоть с темной, хоть в крапинку! Знаешь, как сами извелись, прежде чем прийти смогли?
— Арн Шентия всем запретил, пока не сдашь экзамен.
— И охранку поставил, гад.
«Это заклинание «бешиттельс», духов тоже не пускает», — наябедничали повара. — «Мы его в отместку уже неделю на третьей по Певзнеру* держим. Так ведь ест и не жалуется, сволочь!»
— Может, он и прав был, что вынудил только на себе сосредоточиться, — с сомнением протянула я. — Хотя бы сдерживать эту дрянь научилась. Как вспомню, что могла вас задеть…
— Все, не думай! И не сердись на дураков…
Ну какие еще могут быть сомнения, когда смотришь во встревоженные глаза Хельме. Как камень с души свалился.
— Мекса, а действительно были такие случаи, чтобы этот сортсьель душу подменил? Я имею в виду, именно у людей?
