— Мне японцы звонили. Снова хотят выкупить «Глум», — именно так мы назвали наши очки виртуальной реальности и все программы с ним связанные. Именно так называется наша корпорация, которую мы скоро выпустим на рынок акций. А как только выпустим, станем богаче Эппл. Стив Джобс в гробу перевернется.
— Акции начнут продаваться. Пусть покупают, а пока покажи им хороший харакири, как они любят.
— Ты в офисе, когда появишься?
— А что мне там делать? Смотреть, как ты клеишь очередную секретаршу на столе. Зачем ты их вообще берешь?
— Для этого и беру. Когда мне по свиданиям бегать? А так они сами приходят каждую неделю на кастинг.
— В вакансии пишешь размер груди?
— Обязательное наличие фотографии. И она обязательно должна быть блондинкой. Вон, кстати, та бы подошла. Надо ей номерок отдела кадров подсказать. Пойду, — но стоит мне повернуться и посмотреть, о ком, собственно, ведет речь Кирилл, как меня прошибает насквозь. Я дергаю Кирилла за пиджак.
Ева….
— Что?
— Эта пойдет работать ко мне. Смотри, как хорошо подает еду. Она будет лучше смотреться на обеденном столе, чем на офисном. Или ты не уступишь калеке?
— Очень удобно упиваться своей немощностью. Ты как будешь с ней спать? Попросишь сесть на корточки?
— А ты, я смотрю, уже фантазировал на мой счет? Прости, друг, но я по телочкам.
Кирилл засмеялся, а я поехал к Еве, которая занимала руки раскладкой еды по тарелкам. То есть я был настолько ей противен, что работа официанткой была ей интереснее? Или Синицыны настолько щедрые? Но из головы вылетает все, когда вижу ее ноги в тонких почти прозрачных колготках. Ничего общего с теми черными, в которых она приходила ко мне. А могла бы она надеть чулки? А может быть ее идеальные ноги уже в чулках?
Рука сама тянется к узкому бедру. Касаясь гладкого капрона, ощущается дрожь тела. Ева оборачивается резко, даже замахивается, словно собирается сбить насекомое, но застывает, завидев меня.
И я не знал, что именно есть в ее взгляде кроме удивления. Но она больше не шевелиться. Не пытается убрать мою руку, воспротивиться, что-то сказать. И я молчу, боюсь спугнуть момент, который пронизывает мое существо с ног до головы, делая чресла пылающими, а мышцы от пульсации ноющими. И я словно в отместку делаю ей больно, как можно сильнее стискиваю ее коленку.
Хочется многое ей сказать, но по большей части в голове маты и желание схватить ее за волосы. Наклонить к своему лицу, впиться в губы, забрать к себе домой и запереть, чтобы больше не смела теряться. Но это будет слишком. И меньше всего я хочу сделать неприятно Марку и Даше. Они заслужили идеальный праздник.
