Яна тоже уставилась в знакомые карие глаза с неправдоподобно длинными ресницами.
— Здравствуй, — сказала Оля. — Я бы тебя и через пятьдесят лет узнала.
— Привет. Ты тоже мало изменилась. — Яна ввезла тарахтящий багаж в дом. — Меня только что обозвали дурой, — пожаловалась она.
Оля закрыла дверь, отгораживаясь от любопытных взглядов, и подруги обнялись. Они постояли немножко, после чего Яна энергично подхватила чемодан, в три шага преодолела крошечную прихожую и оказалась в просторной гостиной.
Центр комнаты занимали две широкие кровати с резными деревянными спинками умопомрачительной красоты. Судя по геральдическим узорам на изголовьях, кровати предназначались для коронованных особ, но случайно попали совсем не в те покои.
Царские ложа были покрыты мохнатыми одеялами, душевно завалены декоративными подушками и для вящего успеха их вплотную придвинули друг к другу. По обеим сторонам от изголовья стояли деревянные тумбочки с бордовыми ночниками на столешницах. Слева у окна высился платяной шкаф — вездесущий резчик по дереву и тут приложил свою талантливую руку, а напротив кроватей — телевизор и бар. По всей комнате были разбросаны домотканые коврики, придававшие национальный колорит их уютному жилищу.
В комнате было три двери. Одна дверь вела в прихожую, другая — в ванную комнату, а третья служила выходом на прелестную веранду.
Яна немедленно промаршировала в указанном направлении, где ухватившись за перила, восхищенно выдохнула:
— Ого! Ничего себе!
Веранда нависала над пропастью — так ей показалось сначала. Спустя минуту, она мысленно обозвала ее глубоким, нет, глубочайшим оврагом. Обрывистый склон порос густой травой и непролазным кустарником, а где-то внизу подрагивали темные макушки деревьев.
— Когда ты уехала, я несколько раз приходила в соседний подъезд, забиралась на третий этаж и гипнотизировала вашу дверь. — Яна по-турецки сидела на кровати, трогательно прижав к груди подушку. — Мне казалось, что сейчас она откроется, ты выйдешь и… Надеялась на маленькое чудо.
Подруга тоже расчувствовалась:
— А я в пятнадцать лет узнала, что такое тоска. Леса Подмосковья — это, конечно, красиво, но по ночам мне снились накатывающие на берег волны Балхаша, весенняя степь в желтых тюльпанах…
— …и красных, — встряла собеседница.
— А еще, — Оля воодушевилась, — хрустальные камешки из той огромной люстры. Помнишь, была такая в Доме Офицеров?
— Помню. У меня было три больших и два маленьких камушка. Считалось за богатство.
