— И как теперь идти с мокрыми ногами? — погрузила ее обратно в море и сердито насупилась.
Я рассмеялся ее недовольству; она посмотрела на меня сердито.
— А вот так! — со смехом я достал ноги и расположил их на солнышке; возможно, несколько ближе к Михримах, чем ей того хотелось.
Она смотрела на них с таким странным выражением, как будто впервые видела голые мужские ноги — допускаю, что это действительно может быть так.
Я не мог не подшутить над выражением ее лица:
— Да, ты представляешь, у меня под сапогами действительно есть ноги! — смеялся я. — Со ступнями, пятками, и вполне себе волосатые!
Она сердито нахохлилась и бросила на меня недовольный взгляд. Кажется, ее картина мира не предполагала наличия у меня голых ног. Видимо, в ее представлении одежда была неотъемлемой частью меня.
Она отвернулась и пыталась делать вид, что знать не замечает, что я сижу рядом; но любопытство пересиливало, и она то и дело скашивала глаза, чтобы убедиться, что таки да — ноги у меня есть.
— О Создатель! — с мученическим видом я откинулся на спину, лег поудобнее и прикрыл глаза. — Вот, я ничего не вижу. Можешь рассматривать мои ноги сколько угодно, а я подремлю.
Короткий смешок подтвердил мне, что она оценила мой галантный ход и таки отдалась благородному делу рассматривания моих конечностей.
Подождав пару минут, я лениво проговорил:
— Я тебе больше скажу, Михримах. Ты даже можешь их потрогать!
— Ну уж нет! — тут же отреагировала она.
По плеску воды и шороху я догадался, что она последовала моему примеру и тоже решила посушиться на солнышке.
Я приоткрыл один глаз и соблазнительным тоном проворчал:
— А бы и посмотрел, и потрогал.
Она смерила меня гневным взглядом и гордо заявила:
— Твои ноги, что хочешь — то и делай, хоть смотри, хоть трогай!
Я засмеялся, открыл глаза и сел.
— Нет-нет, звезда моего сердца, — весело ответил я, — я говорил про твои ноги, не про мои!
Она покраснела и попыталась прикрыться платьем.
Я вздохнул, состроив самое несчастное выражение лица.
Она закатила глаза к небу.
Я придвинулся к ней ближе.
Она не отодвинулась, только посмотрела на меня сердито.
— Ну, раз уж смотреть на твои ноги мне запрещено, — разошелся я, — тогда могу я в качестве компенсации рассчитывать на поцелуй?
— Что? — она так растерялась, что даже приоткрыла рот от удивления — и выглядело это крайне соблазнительно.
Я наклонил голову на бок и выгнул бровь:
Она вскочила и отбежала к лошади, на ходу пытаясь надеть подхваченные туфельки.
