Монтгомери уже давно завершил свой завтрак. Рядом со стопкой газет стояла пустая чашка. Но почему тогда он велел Аннабель сесть рядом? Герцог был погружён в чтение. Теперь она знала, что он человек долга. Вежливость, вероятно, входила в его обязанности наряду со спасением от самого себя своевольных гостей на морозе. Ей придётся сделать пометку в анкете Монтгомери об этой вежливости. Правда, она быстро ему изменяла, если он принимал гостью за даму полусвета.
— Вы одна из активисток леди Тедбери, — проговорил он.
Что ж. Герцог не стеснялся в выражениях.
— Да, ваша светлость.
— Почему?
Он явно проявлял неподдельный интерес.
На спине начали собираться капельки пота.
Аннабель находилась лицом к лицу с их врагом и чувствовала себя не в форме. Спокойствие. Только спокойствие.
— Я — женщина, — ответила она. — Для меня вполне естественно верить в наши права.
Монтгомери на удивление по-галльски пожал одним плечом.
— Многие женщины не верят в такого рода права, — сказал он. — Вне зависимости от того, будут ли приняты поправки в закон о собственности 1870 года, для вас лично ничего не изменится.
Опять это высокомерие. Конечно, герцог догадался, что у неё нет никакой собственности, которую она могла потерять, выйдя замуж, а значит, и на право голоса ей рассчитывать не стоило. Его высокомерие раздражало больше всего, когда он был прав.
Она облизнула пересохшие губы.
— Я верю в этику Аристотеля, — сказала Аннабель, — он считал, что стремление к общему благу имеет большую ценность, чем стремление к благу индивидуума.
— Но во времена греческой демократии женщины не имели права голоса, — парировал герцог, на его губах заиграла тень улыбки. Можно было подумать, что он получал удовольствие от их разговора.
Блеск в его глазах добавил Аннабель безрассудства.
— Греки забыли включить права женщин в общее благо, — сказала она. — Распространённая ошибка. Судя по всему, о них частенько забывают.
Он кивнул.
— Тогда что вы скажете о том, что мужчины без собственности тоже не могут голосовать?
Монтгомери явно получал удовольствие. Как кот, играющий с мышью, прежде чем её съесть.
В висках начало пульсировать, от чего всю голову охватила нестерпимая боль. Но они находились с герцогом наедине, он её слушал. Она должна попытаться.
— Возможно, мужчинам тоже не хватает равноправия, ваша светлость. — Этого говорить не следовало.
Монтгомери покачал головой.
— Вы не только феминистка, но ещё и социалистка, — подытожил он. — Мисс Арчер, не нужно ли мне беспокоиться о моём штате прислуги, пока вы здесь? Вдруг завтра, вернувшись из Лондона, я обнаружу восстание персонала?
