Он бросил на неё непроницаемый взгляд.
— Я не допущу, чтобы в моём поместье пострадала женщина. И наш предыдущий разговор был основан на недоразумении. Ясно, что мой брат в полной от вас безопасности.
Она сконфузилась. Неужели он расспросил Перегрина о природе их отношений? Или, что ещё хуже, Хэтти или Катриону? Эти вопросы могли вызвать…
— Никто мне ничего не говорил, — сказал он. На его лице появилось новое выражение, Аннабель определила его как слегка удивлённое.
— Это обнадёживает, — совсем неуверенно проговорила она.
Его губы дрогнули.
— Я применил простую дедукцию, логику, если хотите знать.
— Разумный метод, — признала она, гадая, куда он, чёрт возьми, клонит.
— Вы дали ясно понять, что герцоги вас не интересуют, — сказал он. — Из этого следует, что кандидатура моего брата даже не обсуждается.
Она моргнула. Он что, пытался… пошутить?
Его лицо ничего не выражало, и поэтому Аннабель осторожно спросила:
— Но разве это не индукция, ваша светлость?
Он замер. В глубине его глаз вспыхнул огонёк.
— Дедукция, я уверен, — спокойно сказал герцог.
«Дедукция, я уверен». То есть предположение, что женщина всегда предпочтёт герцога любому другому мужчине, было для него так же естественно, как и тот факт, что все люди смертны. Высокомерие герцога поистине не знало границ.
— Ну, конечно, — пробормотала она.
Он улыбнулся одними уголками глаз, но её внимание привлёк рот. При ближайшем рассмотрении его губы выглядели интригующими. Привлекательными, чётко очерченными, а когда он собирался улыбнуться, в глаза бросалось, как сразу смягчалась нижняя губа. Если задуматься, этот рот можно было назвать даже соблазнительным, он словно уверял, что сдержанный герцог знал, как доставить им удовольствие женщине… Внезапно Аннабель пронзила догадка, что они сейчас поцелуются, такая яркая и молниеносная, словно вспышка на периферии сознания. Скорее даже уверенность, чем просто мысль.
Сердце Аннабель растерянно ёкнуло.
Она отвела взгляд, потом снова посмотрела на герцога. Нет, перед ней продолжал стоять этот новый Монтгомери, с его привлекательным ртом и глазами, в которых искрился юмор.
И тут Аннабель поняла, что ей никогда не забыть этого зрелища.
Она покачала головой.
— Я не могу с вами вернуться, — сказала она, слава богу, твёрдым голосом. — Я не умею ездить верхом.
Он нахмурился.
— Совсем?
— В дамском седле.
Чёрт. Меньше всего ей хотелось, чтобы он представил, как она, высоко задрав юбки, садится верхом по-мужски.
