— Маленькая моя, — мне кажется, или его голос слегка дрогнул, как и рука, что осторожно, будто крылья бабочки, касается моей щеки, проводит по ней вниз. — А если — не никто?
Тогда — что, Влад? — глупо размазываю по лицу предательские слезы.
Тогда ты готова меня терпеть?
Дай мне это понять. Это почувствовать. Не никто? Это правда?
Дурочка моя, — подхватывает на руки, ногой распахивая дверь, возвращаясь в спальню.
И я млею от того, как зарывается в мои волосы, как скользит уже снова жадными поцелуями по шее, вниз, вся сжимаюсь, когда подбрасывает меня на руках выше, втягивая губами уже разбухший, невероятно чувствительный сосок.
— Разве я мало тебе рассказал, чтобы ты чувствовала себя никем?
Бросает на постель, нависая сверху, сверкая над моими своими невозможными глазами.
— Разве я стал бы так рисковать, просто ради сексуальной игрушки, — пронзает взглядом, а его руки уже скользят по внутренней поверхности бедер, и я сама распахиваю ноги ему навстречу.
— Ради просто секса, Даша? Знаешь, сколько у меня такого секса?
Внутри снова пронзительно колет от того, что говорит об этом.
Прямо сжимается. Неприятно слышать, что у него было столько женщин. И не просто было, а каждая готова делать что угодно, как он захочет ублажать его по одному щелчку его пальцев. Черт, да я тоже уже в этих рядах. Сама была готова. На все. Только что.
Но все равно, — он выбрал же меня!
И от этого понимания жар расползается по всей груди. Скручивается внизу живота, опускаясь все ниже, взрываясь пузырьками сумасшедшего тока, полыхая там, где прошлись его пальцы..
Пальцы ног поджимаются сами по себе, когда он медленно, очень медленно накрывает мои губы своими.
Этот поцелуй совсем не похож на то жадное набрасывание, голодное, звериное, с которым он впился, терзая, в мои губы раньше, пока еще не до конца проснулся.
Это что-то запредельное, едва проводит губами, легко накрывает, — а у меня сердце прошибает насквозь.
Сама не замечаю, как застонав, обхватываю ногами его бедра. Переплетаю их, поддаюсь всем естеством Владу навстречу.
— Девочка моя, — лихорадочно светятся его глаза прямо над моими.
Рука мягко гладит по щеке, задевая разметавшиеся волосы, а разряды тока уже пронзают меня насквозь. Бедра сами дергаются к его огромному налитому члену, который уже придавливает своей каменной мощностью мои лепестки, чуть раздвинув их.
— Если ты не хочешь, я тебя не трону.
И снова эти нежные, невесомые прикосновения. К лицу, по векам, по волосам.
