Малевин от неожиданности дернулась, чувствуя, как обретает контроль над телом.
— Так расскажите же ей! Расскажите к чему это приведет!
Руки сами собой закинулись за голову.
— Проблема в том, что она знает… У нас с тобой есть пара часов. Хочешь послушать, как это было?
— Должно быть — мысленно ответила Малевин, — мне на роду написано узнавать о тайнах мироздания от очевидцев. Да, я хочу послушать.
***
Звезды гасли одна за другой, одна за другой… И миры, их тени, и тени теней бледнели, умирали, и свет их стекался к ней, к ее ногам, к последнему живому существу умирающей вселенной. Она вся теперь была свет. И свет был в ней, и не было ничего, кроме света.
Ее сородичи смиренно ждали конца. Их цивилизация достигла своего пика и рухнула вниз. Тысячи лет они не нуждались ни в чем. Ни в пище, ни в энергии. Они могли быть чем хотели — звездой или кометой, газовым облаком или атомом. И всегда они были в связи с друг другом, бесконечно счастливые.
Бесконечность — страшное слово… Они были готовы умереть. Они были для этого достаточно счастливы и безмятежны.
Но она сдаваться не собиралась. Не для этого миллиарды лет назад она создавала бессмертие. Для себя. Для всех и каждого.
Если ее сородичи не ценят ее дара, она его заберет!
Бессмертие. Вечное, непрерывное, и пустое. Вот чего она добилась.
Время прекратило свой бег. И ничего не было, кроме ее мыслей.
Лучше бы и она погибла со всеми мирами. Живыми и неживыми, мыслящими и нет…
Вот что бывает, когда сбываются затаенные мечты.
Она могла сказать: да будет свет. И станет свет. Ибо нет ничего кроме света…
Когда смешанная с горечью эйфория схлынула, стало ясно, что надо что-то делать. Иначе все принесенные жертвы, все пройденное не имеет смысла. И бессмертие ее имеет столь же мало смысла, сколько было у ее сородичей.
В новой вселенной, где не было ничего кроме нее и ее света, прозвучало первое слово:
— Я буду творить.
Что ж, всегда легче сказать чем сделать.
Ведь сама Вселенная — сложнейший механизм… Нет, организм. Та, что была прежде, казавшаяся ей такой несправедливой, исполненной тысячи ошибок, неправильной, неверной, требующей исправления, была так сложна. Почему на пути к своей цели она не думала об этом?
Сколько бесчисленных и неведомых законов управляло ею? Кто придумал их? Кто их связал между собой? Тысячи лет назад она, тогда еще юная студентка в одном из бесчисленных миров, слышала от учителя слова давно сгинувшего мудреца:
— Что вдыхает огонь в уравнения и создает вселенную, чтобы они описывали ее?
