Через сутки или чуть больше, Раэл ковылял как мог быстро, борясь с дурнотой и головной болью, они вошли в ворота замка тестя. И тот бросился в ноги своему королю:
— Простите, государь, что не поверил вам, что не верил вам и Женевьев!
Это имя смогло прояснить туман в голове.
— Что Женевьев? Как она? Как…
Кто-то взял его под руку, он благодарно оперся о крепкое плечо.
— Она здесь. Лекари не велели ей путешествовать, но она осторожненько, всю дорогу лежала…
Раэл обернулся на голос:
— Атристир! Братец! Ты так вырос!
Они обнялись. Атристир сказал:
— Крепко тебе досталось. Тебя пытали?
— Нет, — шепнул Раэл. — Там было кое-что другое…
Атристир спокойно кивнул, не требуя объяснений.
— Проводи меня к Женевьев…
Раэл оглянулся. Малевин куда-то пропала. Атристир увлек его подальше под своды замка, от которого Раэл, оказывается отвык.
Женевьев он нашел в ее старой девичьей комнате, в окружении жриц и служанок, без головного убора, с обрезанными коротко волосами — должно быть пожертвовала в храм… Открытая шея в колечках и завитушках коротких локонов сделала ее такой маленькой, хрупкой и беззащитной. Вперед выдавался только живот.
— Здравствуй, — сказал Раэл. И попытался улыбнуться, сделал шаг вперед, спрятал лицо в ее маленьких теплых ладонях. Слышал, как шелестят юбки служанок и жриц, покидающих комнату.
А ночью Раэла разбудила жрица, сказала хриплым шепотом:
— Молитесь, Ваше Величество, иных средств нет…
Он встал, с удивлением понял, что не болит больше голова. Жрица полила ему из кувшина, подала полотенце.
В маленькой девической комнатке, с недовышитым гобеленом на больших пяльцах, со статуэткой Госпожи Света, она сидит за веретеном, это домашняя, а не храмовая статуэтка. Русая коса спускается на пол, это волосы Женевьев.
И на девичьей, узкой кровати она — тоненькая и слабая. Раэл чувствует запах боли, страха и крови. Здесь много женщин, здесь происходит таинство, здесь нет места мужчине, а она просит:
— Останься, прошу тебя, останься.
Одна из повитух кладет руку королю на плечо.
— Выдержите? Обычно мужчины ждут в другой комнате…
Раэл отвечает грубовато:
— Что я крови не видел?
Повитуха начинает:
— Это совсем не то, Ваше Величество…
Испуганная девочка на кровати вдруг превращается в строгую королеву.
— Оставь. Я хочу, чтобы он был рядом со мной.
Часы тянутся, тянутся, Женевьев сама командует родами в перерывах между забытьем и мучительными схватками.
— Я не смогу родить, — говорит она, когда ее ставят на ноги, давят на живот, помогая ребенку опуститься. — Я предлагаю иссечение. Спасем хотя бы его.
