— Ты что-то путаешь, девочка. — Одна рука исчезает, парень хватает меня за волосы так сильно, что на глазах выступают слезы. — Не забывайся. Не знаю, что ты там выдумала себе, раз я подобрал твою грязную шкуру с той обочины. Но выброси это из своей пустой головы.
— Возьмешь только за деньги, — упрямо мотаю головой.
— Обыкновенная проститутка, — с отвращением бросает он. — Как и думал.
— Ты же сам предлагал заработать? — выплевываю, во мне плещется злость. — Или у тебя нет таких денег?
— Предлагал, — хмыкает. — Деньги есть. Но я готов дать за твою дырку не больше десяти тысяч деревянных.
— Триста тысяч евро, — повторяю, как попугай, проглатывая обиду от его неприятных слов..
Странная я. Десять тысяч рублей за мое тело мне кажется унижением, а за триста тысяч евро готова спокойно ноги раздвинуть. Какая разница сколько? Ведь вопрос только: да или нет? Ублюдок прав, я самая обыкновенная проститутка. Со слепой амбицией на высокую цену.
Истомин издевательски качает головой.
— Вот беда. Ты столько не стоишь. Попытай счастья в другом месте.
Понимаю, что все происходит не так, как было задумано, и между нами много недосказанности. Спохватившись, вытаскиваю его руку из футболки, которая по-прежнему сжимала мои ребра.
— Послушай… Я не проститутка. Мне просто очень нужны деньги…
— Мне не интересно, — перебивает Истомин, его равнодушие меня охлаждает. — Пусть хоть твоя младшая сестренка нуждается в срочной операции по удалению опухоли, мне плевать.
Сестренки у меня нет, но он близок к правде. И ему все равно. Ни капли понимания или сочувствия. А что я, собственно, хотела? Он прав. Выдумала в своей голове невесть что, обыкновенного отморозка почти в свои спасители записала. Он просто хотел меня трахнуть, судя по всему. За сумму, которая мне ничем не поможет. А теперь уже и вовсе не хочет.
— Пошла вон отсюда, — добивает последним ударом. — И не попадайся мне больше на глаза, если не хочешь нарваться на неприятности.
**
— Так и сказал? — переспрашивает Злата, поглаживая меня по волосам.
Она сидит на диване, я лежу, положив голову ей на колени. Опять плачу. Ужас, слезомойкой стала.
На полу у моих ног сидит Тимка и усердно о чем-то думает.
Я рассказала своим друзьям все. И про попытку продать девственность, про свою пьяную истерику на дороге, про Истомина. Держать в себе это было тяжело, и, трудно признаться, но я хотела слабовольно получить совет или помощь. Вывалить этот тяжелый груз на кого-то еще. Мои друзья никогда меня не оставят, в этом я была уверена.
