— Что же там, в этой посылке? — полюбопытствовал паренек с обмороженными ногами. — Как, по-твоему, Зигмусь, колбаса есть? Пожалуй, да. И грудинка, грудинка… — проговорил он мечтательно.
На складе он работал всего неделю и после шести месяцев каменоломни еще не успел ни освоиться, ни завести знакомств. Складские все еще подозрительно косились на него и не подпускали к дележу.
— Живее, ребята, живее, — торопил капо. — Скорее бы все это кончилось. Не ночевать же нам с этой посылкой на улице. — В нем нарастала тревога за судьбу литровки, оставленной на попечение ему подобных. Он дорого бы дал за то, чтобы бросить все и отправиться к себе.
— Что там может быть? — повторил Зигмусь. — Известно. Побольше у нас поработаешь, будешь знать. И досыта наешься, тебе хватит. Вполне хватит. Даже паек начнешь загонять. Не бойся, уже скоро. Только научись ладить с шефом. Лучше всего скажи ему, что у тебя есть на продажу чулки или что-либо из дамского белья, какие-нибудь там шелковые панталоны. Он на это падкий. Прямо не напасешься.
— Но у меня ничего нет. Откуда я возьму? — возразил паренек с обмороженными ногами, незаметно отпуская тележку. Он понимал, что не сможет расположить к себе складских ни ловкостью, ни коммерческой хваткой, и поэтому продолжал прикидываться простачком.
— Ничего нет! Что значит ничего нет? Так зачем же ты пришел на склад? Отмороженные ходули лечить? Да? Уж тогда лучше иди в ревир. Там по крайней мере не заставят толкать тележку. Говорю тебе, ступай в ревир. Там место в самый раз для тебя. Благодать. Занавесочки на окнах. Тепло. Можешь целый день лежать под одеялом и не двигаться. Раз в неделю отбирают в крематорий. Советую, отправляйся в ревир.
— Советуешь? Может, ты и прав… Но я еще, пожалуй, немного побуду на складе. У вас вовсе не хуже и селекций, как в ревире, нет. Может, лучше, Зигмусь, я у вас останусь. — Его рука едва прикасалась к тележке, и он уже давно не прилагал никаких усилий, но передний не замечал этого. — И потом, у меня нет знакомств, а без них в ревир не попасть, — добавил он поясняющим тоном.
— Как это нет? — возмутился Зигмусь. — Без знакомств ты бы на склад не устроился, не заливай.
— Вот так, нету. Велели — пошел на склад, вот и все, — уверял парень с обмороженными ногами.
Он врал. Он попал на склад, как и другие. Но все дни, пока работал в каменоломне, его разъедала ненависть к захребетникам, к привилегированной братин. Его бесила их ловкость и пижонство. Кроме того, ворочая камни, он чувствовал, как у него слабеет сердце. И берегся. Он был малость неповоротлив, соображал туго или, во всяком случае, прикидывался таким.
