Он надеялся, что напарник снова клюнет на эту тему и тогда ему не надо будет подталкивать проклятую тележку. Он с трудом передвигал онемевшие, негнущиеся ноги. Обмороженные ступни не помещались в деревянных башмаках. И вдобавок портянка волочилась по грязи. Нет, не хотелось ему толкать тележку в эту ночь. Охотнее всего он бы завалился спать. Но сперва надо разыскать больного в ревире, только тогда они перестанут колесить по лагерю. Можно будет найти какую-нибудь сухую тряпку на портянки, обрывок веревки — и под одеяло.
— Ты будешь толкать или нет? — сердито спросил первый и нетерпеливо оглянулся. — Кантоваться будешь у шефа или у родного папаши, но только не у меня. Я эти штучки знаю.
Это был голенастый парнишка лет восемнадцати, в лихо заломленном набекрень арестантском берете. За все эти месяцы, проведенные здесь, за колючей проволокой, он ни разу еще не болел и чувствовал себя неплохо. Его молодой организм переносил все, не протестуя и, казалось, без ущерба для здоровья. В глазах его таилось смешанное выражение плутовства и наглости. Он был самоуверен и, вероятно, благодаря этому занимал определенное положение в лагере и имел шансы выжить.
Чтобы попасть на склад, где он теперь работал, ему пришлось прибегнуть к всевозможным ухищрениям. И наконец он туда устроился благодаря венгерскому еврею, который скрывал от лагерного начальства свое происхождение, причем без особой трудности, поскольку попался просто как коммунист. Лагерное начальство, знавшее, что такие случаи бывают, как-то в августе устроило двенадцатичасовой апель. Вначале это не давало никаких результатов. Но вот наконец вперед вышел штурмфюрер Коблер и, никого не ударив, как это делали многие до него, боже избавь, объявил, что возьмет к себе работать на склад любого, кто выдаст еврея. Любого, сказал штурмфюрер Коблер, и что его, штурмфюрера, слову можно верить. Слова своего господин Коблер не сдержал, ибо охотников оказалось слишком много, но поскольку Зигмусь выступил из шеренги первым, то по отношению к нему господин Коблер обещание выполнил.
Вот почему он следовал сегодня в лазарет в обществе капо Энгеля, таща за дышло тележку с посылкой, огромной посылкой для номера 886021, которого они тщетно искали уже четверть часа, и подгонял своего нерадивого напарника с отмороженными ногами.
Они миновали сторожевую будку — капо крикнул часовому что-то, прозвучавшее как праздничное пожелание, — и очутились на третьем «поле».
