А ведь порой все бывало по-другому.
Капо Энгель в таких случаях любил устраивать перекуры, сам торговал и ребятам разрешал, не прочь был и поболтать со старостой о последнем транспорте с востока и о том, что в крематории пробка и если так пойдет дальше, то их маленький уютный лагерь превратится в вонючую мертвецкую.
Но сегодня капо Энгель — в прошлом Карл Энгель, мужской и дамский мастер из Шарлотеибурга — понукал ребят со склада как на пожаре, словно вот-вот война кончится или стрясется еще что-нибудь в этом роде. А все было в полнейшем порядке. Охрана уже включила прожекторы, и в их свете бетонные столбы ограды отбрасывали на середину лагеря длинные тени. В снопах света роились снежинки и медленно падали на землю. За воротами фыркнул автомобиль, увозя штурмфюрера Коблера в город на заслуженный отдых. Было тихо, только откуда-то со стороны эсэсовской столовой раздавалось пение охранников и завывание офицерского пса.
Под деревянными подметками похрустывал свежий снег, скрипела всеми четырьмя колесами тележка, а ребята думали, что раз господин капо так сегодня торопит, то, вероятнее всего, он озяб и хочет побыстрее вернуться к себе.
Но ведь все прекрасно знали, что у господина капо под арестантской курткой отличная кожанка, которая греет его и не дает застынуть крови. Господин капо любил повторять, что в мороз нет ничего лучше кожанки, тем более кожанки, купленной у эсэсовца за полновесные доллары, что на такие вещи не следует скупиться.
Когда въехали на четвертое «поле», у них оставалась только та огромная посылка, над которой так долго качал головой шеф склада и при виде которой штурмфюрер Коблер даже выругался.
На скрип тележки, поджидаемой в тот день многими, вышел староста барака Кудлинский и, поправляя одеяло, накинутое на голову, учтиво приветствовал капо, а затем степенно, неторопливо и обстоятельно принялся переворачивать с боку на бок посылку и удивлялся, что она такая большая.
— Зайдем в барак. И принимай почту, — нетерпеливо сказал Кудлинскому капо Энгель.
Ему осточертела эта езда по лагерю, и он не чаял вернуться к себе, где собирался разделить с друзьями скромный праздничный ужин и распить литровку спирта, которую уступил ему вчера штурмфюрер Коблер. Весь день его это преследовало, он не мог дождаться сумерек.
— Номер 886021, — прочитал при свете фонаря Кудлинский и поправил на себе одеяло, так как снег был мокрый и прилипал к одежде.
— Живее, живее! — торопил капо Энгель. — Пора с этим кончать, господа. — И махнул ребятам, чтобы те несли посылку в барак. — Будет в вашем бараке настоящее рождество, — сказал он Кудлинскому. — Только побыстрее.
