Он слабо улыбнулся; казалось, его лицо светится изнутри, сильнее, чем осеннее солнце.
— Вы можете сами найти объяснение того, что надзиратели видели на лужайке, сэр.
Неожиданно он слегка приподнялся на стуле и заглянул мне поверх плеча.
— А вот это, — торжествующе спросил он голосом молодого человека, — что это, по-вашему, приближается к нам сейчас?
Я поднялся и оглянулся.
В сумерках я увидел темно-зеленое шелковое платье, женскую фигуру и белую руку, манящую к себе.
Мне захотелось убежать, но счастливый вздох сидевшего передо мной старика был похож на упрек в трусости. Я смотрел на него, и его фигура казалась мне окутанной теплым светом, и когда призрак женщины скрылся в этом сиянии, превосходящем сияние угасающего солнца, я услышал радостный крик и последний вздох. Я не ответил тогда на его вопрос; я не стану делать этого и сейчас.
ЕПИСКОП АДА
The Bishop of Hell (1925)
«Принц тьмы — джентльмен!»
«Король Лир»
Англия, 1790. Это самая ужасная история, которую я знаю; я чувствую себя вынужденным записать ее, поскольку она не отпускает меня, молясь, как я это делаю сейчас, милостивому Господу, чтобы он простил мое незначительное участие в ней.
Господи, помилуй нас всех!
В надежде, хотя и тщетной, что, когда я напишу эту историю, она перестанет преследовать меня, я начинаю.
Это случилось двадцать лет назад, и с тех пор ни днем, ни ночью мне нет покоя от мыслей об этой истории; я слышу, как громко бьют адские барабаны, но в этом звуке есть своя ужасная красота.
Господи, помилуй нас всех!
* * *
Гектор Грейтрикс был моим другом, но сказать «друг», — значит осквернить это благородное слово; скорее он был моим советником, товарищем, опорой в нечестии.
Он пользовался отвратительной репутацией даже среди окружавшей его толпы распутников, следовавшей за ним и льстившей ему; он зашел так далеко, что многие страшились его; его нечестие, дерзость пугали даже тех, кто закостенел во всевозможных грехах.
Но самым ужасным было то, что он имел сан священника.
Младший сын младшего сына, отец избрал для него стезю священника в надежде скорого его преуспеяния, ибо Грейтриксы занимали высокое положение, а главой семьи был знаменитый граф Калверс; однако скандальная жизнь юного Гектора была такова, что даже в те дни он был лишен сана. Его товарищи в клубах и игорных притонах с горькой насмешкой называли его епископом ада.
Я пишу о 1770 году, когда началась эта история.
Гектор Грейтрикс был тогда, что называется, на пике своей славы. Нельзя было отказать ему в некотором великолепии; он был в этом выше на голову своих товарищей, впрочем, он превосходил их и своим умом; его остроумие, изобретательность, дерзость, — не имели границ, но все эти качества были обращены во зло. В то время ему было около тридцати лет, он был великолепно сложен, грациозен, силен; с рыжими волосами, с чертами лица, еще не несшими печать распутства, в изысканной одежде и с манерами безукоризненными и обаятельными. Но среди его знакомых не было ни одного достойного мужчины, ни одной уважаемой женщины, все его товарищи предавались греху, не исключая меня.
