– А почему вы считаете это какой-то храминой? – спросил Иван.
Эсфирь Эмильевна и Зев Вольфович переглянулись.
– Действительно, Зев, почему? Никакая это не храмина, а капище. Самое настоящее капище. Ворота в загробный мир.
– Портал, как теперь модно говорить – кивнул Зев Вольфович.
– Портал? – удивился Иван – Туда или оттуда? Я вообще-то всегда думал, что это сказки…
– Мы думаем, что оттуда. Вообще-то вы, Иван Иванович, подвиг совершили – серьезно сказала Эсфирь Эмильевна.
– Какой подвиг? – не понял Иван.
– Ну как же, не кинься вы тогда под экскаватор, не поймай этот ящик с маской, неизвестно, во что бы все вылилось. Густав неплохой человек, и он непременно залил бы этот участок бетоном и завалил гранитом, как он вам и сказал, я в этом не сомневаюсь. Но он при всем своем уме почему-то не подумал, что таким образом он всего лишь замаскировал бы грязную бомбу в самом центре огромного города! Неизвестно ведь, как могут сложиться обстоятельства. Вон его на прошлой неделе чуть не убили. А если бы убили, что тогда? Что было бы с этим участком? Ну постоял бы он бесхозным годика три, а потом какой-нибудь предприимчивый человек прибрал бы его к рукам, да и затеял стройку века. Начали бы рыть котлован, бить сваи, да и разметелели бы этот бункер к чертовой бабушке…
– Или метро могли рыть, к примеру – добавил Зев Вольфович – Это и при живом Кохе могло случиться – Но он же не знал наверняка, а только предположил…
– Какая разница!? – повысила голос Эсфирь Эмильевна – Знал-не знал! И если уж на то пошло, то знал он вполне достаточно, чтобы поставить нас всех в известность! Но он решил полить тут бетончиком, да и с чистой-пречистой совестью отвалить обратно в свой Гамбург. Гений хренов.
– Вы бы видели, дорогой Иван Иванович, как она на бедного Коха набросилась – сказал, улыбаясь, Грау – Ему еще повезло, что Берты рядом не было.
– Не такой уж он и бедный – сварливо заметила Эсфирь Эмильевна, успокаиваясь – А с Бертой ему полезно было бы познакомиться…
– Но как вы к нему забрались на семьдесят четвертый этаж? – полюбопытствовал Иван.
Эсфирь Эмильевна усмехнулась:
– По телефону связались, да и намекнули кое на что. Ну он и прислал к нам одну занятную барышню в качестве проводника.
– Брюнетку спортивного вида?
– Именно ее.
– А кроме радия там еще что-нибудь было?
– Да – кивнула Эсфирь Эмильевна – Ящик со ста килограммами золотых десяток царской чеканки. И еще кое-что. И мы думаем, что это именно то, чем Берберов дорожил больше всего, никому об этом не рассказывая. Дорожил, но при этом и боялся, что кто-нибудь это обнаружит. Ему бы сжечь это все, но рука, видно не поднялась. Вот он все и спрятал. Странный он был человек, очень странный…
