Сказки про Ивана-Царевича и Иванушку-Дурачка | страница 53

– Никакого оружия! – отрезал Юрий Андреевич – Только разведка, ясно? При малейшей опасности пускаете газ и немедленно назад. Ты меня слышишь?

– Да слышу, слышу, не кипишитесь.

– Что-о? Опять феня?

– Ладно, ладно, извините – хмыкнул Кузьма.

– Если наломаешь дров, то ответишь по полной. Вылетишь с работы в два счета. А дальше сам знаешь, что будет.

– Да ладно, не волнуйтесь вы так – примирительно сказал Кузьма – Я все понял.

В машине Кузьма провел для Ивана краткий инструктаж, который закончил так:

– Ты, Ваня, здесь для мебели. А поэтому следуй за мной в кильватере и ни шагу в сторону. Будешь проявлять характер, так мигом получишь по сопатке. Усек?

Предъявив пропуска, они прошли за ограждение и по приставной лестнице спустились на провалившуюся детскую площадку.

– Кузьма, ты что ли? – раздался откуда-то сбоку громкий голос.

Обернувшись, они увидели, что из-под обвалившегося кирпичного свода. с которого свисали обрывки корней деревьев, выбирается одетый в перепачканный комбинезон и защитный шлем с включенным фонариком надо лбом улыбающийся крепыш.

– Как видишь – не особенно приветливо отозвался Кузьма.

– А это что за перец? – крепыш кивнул на Ивана.

– Сопровождающий – буркнул Кузьма, вглядываясь в глубину провала, ярко освещенную расставленными вдоль стен софитами.

– А-а, недреманное око? – развязно хохотнул крепыш – Правильно, за тобой надо приглядывать. Ты, дядя, глаз с него не спускай – обратился он к Ивану – помни, с кем имеешь дело…

– А ты бы заткнулся, Федя – огрызнулся Кузьма и двинулся под низкий кирпичный свод.

– Поторопись, следопыт херов, через три часа начнем засыпать гравием – крикнул им вслед крепыш, но Кузьма даже головы не повернул и прибавил шагу. Они шли под кирпичными сводами неширокого коридора, пол которого был покрыт кучами разнообразного мусора, страшно затруднявшего движение. Тут были обломки мебели, вороха какого-то гнилого тряпья, ящики, забитые проржавевшими железками вроде чайников, кастрюль, каких-то ободов и мотков проволоки.

– Стаскивали в подвал, что попало, помоечники, жлобье – бормотал Кузьма, выдирая ногу из очередного клубка ржавья и тряпья. Но шел он быстро и ловко, так что Иван едва за ним поспевал. Потом коридор повернул направо, и они попали на каменные ступени, ведущие вниз. Здесь был последний софит, в свете которого можно было различить, что лестница уходит глубоко вниз, теряясь в темноте. Кузьма включил фонарь на своей каске и двинулся по крутым ступеням. Иван тоже включил свой фонарь и последовал за Кузьмой, опираясь на шершавую стену с выщербленными кое-где кирпичами. Потом они снова ступили на ровный пол и их фонари осветили помещение со сводчатым потолком. Кузьма шел уверенно и почти бесшумно, злобно оглядываясь, когда Иван задевал что-нибудь ногой. Некоторые казематы были захламлены, другие, напротив, были когда-то тщательно вычищены. Это была анфилада разного размера помещений с низкими сводчатыми потолками, с которых свисали корни деревьев, проросшие сквозь кладку. Там где корни выдавливали кирпич, на сводах виднелись трещины и Иван подумал, что эти корни, наверное, и стали причиной обрушения. Как будто услышав его мысли, Кузьма сердито процедил сквозь зубы: «Корни эти не трогай, а то хоронить нечего будет». Это не был какой-то лабиринт, напротив, это было обычное складское помещение, хотя и очень обширное. Кузьма крутил головой, высвечивая своим фонарем стены и углы подвалов в поисках каких-нибудь боковых ходов или дверей, но ничего не находил. Наконец, они добрались до конца анфилады. Это помещение оказалось просторнее других и все было заставлено пустыми деревянными бочками. Кузьма огляделся и принялся одну за другой эти бочки переворачивать. Иван последовал его примеру, ни о чем не спрашивая. Повезло Ивану. Опрокинув очередную бочку в самом дальнем углу подвала, он увидел, что в квадратную плиту пола заподлицо втиснуто круглое кольцо. «Кузьма» – негромко позвал Иван. Кузьма быстро подошел, расшвыривая по дороге бочки, и Иван подивился его бычьей силе. «Так – сказал Кузьма – теперь мы будем очень аккуратными». Он отстегнул от пояса небольшой альпеншток и осторожно подцепил кольцо, опасаясь, видимо, что ржавчина могла его разрушить и тогда придется выламывать плиту. Но кольцо оказалось целым. Больше того, под слоем грязи, слегка ободранной концом альпенштока, сверкнул желтый металл. «Да ладно» – пробормотал Кузьма и потер кольцо перчаткой. Кольцо было в полной сохранности и тускло светилось желтизной. Кузьма почесал бороду и посмотрел на Ивана: «Золотое оно что ли?» Иван присел на корточки и тоже потрогал холодный металл. «Что-то новенькое» – проговорил Кузьма и, приподняв кольцо, взялся поудобнее и стал медленно тянуть его на себя. Плита подалась и откинулась в сторону, удерживаемая широкой петлей. «Это не камень» – сказал Кузьма, ощупывая края открывшегося люка. Они с Иваном переглянулись. «Да ладно» – снова буркнул Кузьма, оттирая крышку. И петля и сам люк были золотыми или позолоченными. Фонари высветили каменные ступеньки лестницы, ведущей в глубину. Кузьма посмотрел на часы. Потом он включил рацию, но связи не было. Кузьма выругался и о чем-то задумался. «Так – сказал он наконец – идем дальше. Там машина наша осталась, так что вряд ли начнут сыпать вовремя, хотя Федя еще тот мудак». Ивану стало не по себе, но он промолчал, а Кузьма начал медленно спускаться в неширокий (Иван определил на глаз, что его сторона была примерно в семьдесят сантиметров) квадратный люк. «Жди пока здесь» – тихо скомандовал Кузьма и скрылся. Иван ждал, наклонившись над отверстием люка и светя вниз своим фонарем. «Давай сюда – услышал Иван глуховатый голос Кузьмы – Только шею не сверни». Это был дельный совет, так как лестница была с высокими и осклизлыми ступенями. Иван растопырил руки, упершись в стены прохода и стал медленно спускаться. Он ступал осторожно, но в какой-то момент его нога соскользнула и он, потеряв равновесие, опрокинулся на спину и, больно ударившись копчиком, вперед ногами съехал по лестнице вниз. «Цел?» – зло спросил Кузьма. Иван не ответил, неловко поднялся и осмотрелся. Это была круглая комната с низким куполообразным потолком, посреди которой имелось массивное прямоугольное возвышение. Кузьма бродил вдоль стен, высвечивая своим фонарем предметы, стоящие в полукруглых нишах каменной кладки. Иван никак не мог понять, что это за возвышение посередине. Он подошел ближе и увидел, что возвышение покрыто заплесневелой полуистлевшей тканью с вышитыми золотом крестами, звездами и какими-то буквами, мерцавшими в свете фонаря. В памяти всплыло словосочетание «гробовая парча». Гроб это, что ли? Но трогать ткань Иван почему-то не решался. Кузьма, между тем, закончил обход и тоже подошел к возвышению. «Что там в нишах?» – тихо спросил Иван. «А ты сам посмотри» – мрачно ответил Кузьма и стал внимательно рассматривать покрывало. Иван подошел к одной из ниш и в первый момент не сообразил, что в ней находится. Это был довольно большой и, видимо, стеклянный цилиндр, стенку которого Кузьма уже протер. На Ивана смотрела маленькая заспиртованная обезьянка. Нет, она, конечно, не смотрела, а только пучила мертвые глаза, странно оживающие в белом свете Ивановой лампы. «Дальше смотри» – услышал Иван голос Кузьмы. А дальше было то же самое – запаянные в колбы трупы домашних животных и еще каких-то непонятных существ, вглядевшись в которых Иван вскрикнул и отшатнулся. Это были младенцы. Всего в этой жуткой круглой камере с куполом Иван насчитал одиннадцать ниш, в двух из которых были цилиндрические колбы с телами младенцев, а в остальных помещались животные, включая крупного попугая. Иван растерянно посмотрел на покрытый парчой прямоугольник, а Кузьма резким движением сдернул покрывало, открыв стеклянный запаянный гроб, в котором находилась богато одетое женское тело. Как и колбы, гроб был заполнен какой-то жидкостью и герметично запаян. «Оп-па – хмыкнул Кузьма – А вот и хозяйка». Иван подошел ближе. Покойница была одета в роскошное платье по моде восемнадцатого века. Унизанные перстнями руки были сложены на груди, шею украшало тяжелое драгоценное колье, а в волосах мерцала диадема. На лицо покойницы Иван старался не смотреть, отметив только правильность его черт. «Вот это натюрморт – мрачно сказал Кузьма – Что делать будем, начальник?» Иван не знал, что нужно делать, так как ни о чем подобном никогда не слышал. Больше всего его поразили заспиртованные младенцы. Кунсткамера какая-то, думал Иван, или мавзолей. Сама собой напрашивалась версия, что это и в самом деле мавзолей. Что могло до такой степени потрясти, а то и вовсе свести с ума неизвестного богача? Иван еще раз взглянул на наряд покойницы. Точно, начало или середина восемнадцатого века. Оспа, решил Иван, самая обыкновенная оспа, вот что. Он снова подошел к колбам с младенцами. Так и есть, у каждого на шее была тоненькая цепочка с золотым крестиком и были они наверняка погодками. Вот так, была семья, а потом в одну неделю никого не стало, как тут не тронуться рассудком. И обезумевший отец решает, что нужно окружить своих любимых их питомцами… «Э –позвал Кузьма – Чего молчишь?» А с Иваном творилось что-то странное. Он вдруг ощутил, что все его органы чувств необычайно активизировались. Сильнее запахло плесенью и землей, а обостренный слух стал улавливать какое-то непривычное количество звуков. Все вокруг шуршало, скреблось, царапалось. Он молчал, удивленно прислушиваясь к захлестнувшей его слух звуковой волне. И тут посреди всего этого шелеста и медленной возни он услышал что-то инородное. Не то гул, не то плеск, но в этом звуке ясно чувствовалась угроза. «Бежим!» – крикнул Иван и бросился к лестнице. «Ты чего? – насмешливо спросил Кузьма – Клаустрофобия разыгралась?» «Обвал!» – крикнул Иван, полностью подчинившись своему, невесть откуда взявшемуся чутью. Кузьма прислушался и пожал удивленно плечами. От лестницы Иван обернулся: «Надо уходить, Кузьма! Немедленно уходить. Там – он ткнул пальцем в потолок – обвал. Я слышу, понимаешь? Слышу!» Вернее было бы сказать «чувствую», но тогда пришлось бы что-то объяснять, что-то доказывать… Скользя по ступеням, Иван выбрался из люка и заорал во все горло: «Быстрей, идиот, шевелись! Сейчас все это обвалится к чертям!» У него хватило выдержки, чтобы дождаться появления из люка недовольного Кузьмы. «Слышишь, диггер ты хренов?» – прошептал Иван. Кузьма прислушался, потянул носом, как пес, и мигом посерьезнел: «Валим!» Они побежали по уже пройденным ими казематам, перепрыгивая и сметая рухлядь, попадавшуюся под ноги. Дважды Иван упал, мгновенно испугавшись, что повредит свой фонарь. Но Кузьма его не бросал, мощным движением поднимая Ивана на ноги и таща за собой. Добежав до лестницы на первый уровень, они остановились, прислушиваясь. Треск, шорох и запах сырой земли усилились. А потом Иван услышал журчание. «Вода! Слышишь?» Кузьма кивнул и, зайдя вперед, потащил Ивана наверх. Здесь катастрофа была налицо. Стены покрылись трещинами, а сзади послышался грохот. Оглянувшись, Иван увидел, что огромный кусок кирпичного свода обрушился прямо на лестничный пролет, который они только что миновали. Кузьма тоже обернулся и Ивану показалось, что на его лице промелькнул испуг. Пол весь был залит водой, но Иван не мог сообразить, откуда она течет. Они уже видели свет софита, когда прямо перед ними стена дала трещину, из которой ударила неширокая, но сильная струя. Трещина расширялась на глазах, а потолок вдруг просел и вниз полетели выпавшие из кладки кирпичи. «Вдоль стены держись!» – крикнул Кузьма, снова ухватив Ивана за руку. А ведь он бы меня не бросил, промелькнуло в голове Ивана, на себе бы тащил, но не бросил бы, вот так Кузьма… Это были метры сущего ада. Стены как будто сужались и воздух наполнился какой-то едкой мокрой пылью. Дышать стало невозможно, но одевать противогаз времени не было и они, задержав дыхание, рвались вперед. Наконец, впереди замаячила детская площадка, воздух стал чище и они побежали быстрее. Сзади слышался гул обвала. Оглянувшись на бегу, Иван не увидел ничего, кроме мутного и непроницаемо густого облака пыли. Выбежав на детскую площадку, Иван в изнеможении плюхнулся на край песочницы и посмотрел вверх. На краю провала стояли люди, размахивая руками и что-то крича. «Пошли, Иван – тяжело дыша, сказал Кузьма – А то как бы эта красота снова не поплыла – он помедлил – к хозяйке». Иван кивнул, отметив, как при слове «хозяйка» его что-то как будто кольнуло. Он удивленно взглянул на Кузьму, но ничего не сказал и потащился к приставной лестнице.